«Да, среди играющих много весьма респектабельных адвокатов», – в задумчивости согласилась она.

– А кроме того, в Регламенте есть пункт, пользуясь которым, Белый Господин может весьма удачно скрывать свой статус.

Клеопатра немало удивилась и вопросительно вскинула брови.

– Ну, как же, как же, – поспешил объяснить Ричард, – он может время от времени отпускать на волю часть своих «рабов», просто отказываясь от поединка с ними, в случае вызова с их стороны. При этом, как известно, его высший «белый» статус сохраняется неизменным. Отпущенный же таким образом на волю раб, просто подумает, что его господину на этой неделе выпал купон не самой высокой масти и тот, чтобы не рисковать просто согласился на понижение цветового достоинства. Ведь, отказавшийся от поединка игрок, как известно, не считается проигравшим в данном поединке и поэтому он не становится «рабом».

– Да, Вы гений Ричард! Я же говорю, само Провидение послало мне Вас! – восхитилась Клеопатра.

Но тут же снова погасла, озаботившись новым сомнением.

– А зачем «белому» скрывать свой статус?

– Если община игроков всерьёз заподозрит в ком-то «белого», она тут же станет готовить к бою с ним специального «чёрного рыцаря», тем самым способом, о котором я Вам только что рассказал, чтобы не сделаться его вечными рабами.

– Да, всё верно, – немного поразмыслив, опять согласилась она.

Ричарда слегка удивило то, что его последние слова, которые должны были, скорее, порадовать женщину, привели её в некоторое рассеянное замешательство.

Напоследок, Клеопатра предложила корреспонденту «Бьюик», чтобы отвести его, куда пожелает. Но он от этого предложения с саркастической вежливостью отказался, напомнив, однако, что ему ещё не возвратили его папку с нужными бумагами. Папку, к его облегчению, тут же вернули без всяких вопросов и подозрений.

Ричард и не заметил, что, пока он предавался воспоминаниям прошедшей ночи, «Усталый дракон» почти опустел. Ушли молодые клерки, толстый и тонкий индусы, остались только те двое китайцев, которые продолжали читать одну на двоих газету, по-прежнему что-то растолковывая друг другу на кантонском наречии. Ци Си стояла перед ним и лукаво улыбалась. В её чёрных смоляных волосах, собранных в традиционный китайский «узелок» виднелись две деревянные спицы.

– Устроим блиц, пока никого нет? – предложила китаянка.

– Попробуем, – живо отозвался Ричард.

Всё шло стандартно до 18 хода, фигуры и пешки носились по шахматной доске со скоростью ползающих по столикам бодрых утренних мух. Но на 18 ходу Ци Си неожиданно предложила жертву чернопольного слона за две пешки на клетке h6. Ричард немного подумал, и, как джентльмен, согласился, хотя и не предвидел для себя из принятия этой жертвы ничего хорошего. После чего последовал шах ферзём. Дальше его защитные редуты рассыпались буквально на глазах. Уже на 29-ом ходу всё было закончено.

Сянь Пин, из-за барной стойки наблюдавший за ходом партии, только беззвучно посмеивался в кулачок. Ци Си играла невозмутимо, как будто знала все ходы наперёд, точно вонзала в доску деревянные спицы из замысловатого убранства своих волос. А Ричард, скатываясь в шахматную пропасть, гадал, сочиняет ли она сейчас, играя с ним, лирические стихи, как о том рассказывал мистер Кроуз? Но по мраморно-спокойному выражению лица девушки понять было решительно ничего невозможно. Получение мата принесло корреспонденту небывалое облегчение, почти как от окончания физического соития.

Поздравив Ци Си с красивой победой и попрощавшись с мелко прыскающим Сянь Пином он поплёлся к себе в номер, спать. Ричард явственно ощутил, что теперь свой сон он не смог бы отсрочить даже на час. С той же решительностью, с какой его молодой организм требовал своих прав на перенапряжение сил, теперь он требовал их на срочный, немедленный отдых…

– Знакомьтесь, мистер Токура-сан, торговый представитель Японии в Гонконге. – Американский консул, невысокий благообразный старикашка, немного похожий на увядающего Вольтера, запечатлённого в одном из бюстов работы Гудона, слегка подтолкнул Ричарда в плечо по направлению к грузному лоснящемуся японцу в пенсне и с тростью.

– Ричард Воскобойникофф, – корреспондент протянул руку.

(Бульдог Билл настоятельно советовал ему не представляться репортёром Агентства, а просто называть своё имя и делать многозначительное лицо).

– О, я слышал мистер Воскобойникофф – большой либерал, – насмешливо поприветствовал его японец, кивая своей, по-военному коротко стриженой головой на жирной шее.

«Ну, началось!» – с досадой подумал Ричард.

– В тех кругах, которые я представляю, либерализм вовсе никакая не экзотика, а политическая норма, – он, как полагалось, сделал многозначительное лицо, – к тому же, я думаю, уважаемый Токура-сан согласится с тем, что политический либерализм – это наилучшее, а возможно и единственное условие для свободной взаимовыгодной торговли, которой в иных условиях всегда грозит некая опасность.

Японец снова закивал головой, только теперь уже совсем серьёзно, без насмешки. «Сработало!» – похвалил себя Ричард.

Третьим по счёту знакомств шёл тот самый Изаму Такагоси, официально второй консул Японии в Британском Гонконге, а неофициально, согласно досье Бульдога Билла, офицер японской военно-морской разведки. Такагоси встретившись взглядом с корреспондентом, напрягся, как будто припоминая, где он мог видеть стоящего перед ним человека, и заодно соображая, стоит ли его немедленно убить. Но видимо, не найдя ничего определённого в своей памяти благодушно рассмеялся, как будто был он не дипломатом или разведчиком, а простым торговцем на рыбном рынке. «Вот сволочь!» – думал Ричард, вежливо улыбаясь и пожимая крепкую почти квадратную ладонь Такагоси.

Американский консул хотел было уже предоставить корреспонденту осваиваться в обществе самостоятельно, но пару секунд поразмыслив, решил всё-таки немного подождать и представить его ещё кому-то. Он, как выпь на болоте, высматривающая лягушек, выискивал глазами нужного человека среди присутствующих, но не находил, чем, по всей видимости, был немало раздосадован. Ричард только отвернулся, чтобы раскурить предложенную ему проходящим мимо разносчиком напитков сигару, как тут же ощутил лёгкий толчок в бок. Это был костлявый кулачишка консула. Ричард тут же услышал его особенно приветливый голос и краем глаза заметил, что «Вольтер» заговорил, слегка распахивая руки для объятий: «Мистер Кроуз! Как я рад!».

Корреспондент с силой сжал зубами сигару и сглотнул горьковатую табачную слюну. Когда он повернулся, то увидел перед собой дежурно улыбающегося консулу Джозефа Кроуза, стоящего под ручку с Клеопатрой. Она, узнав Ричарда, неопределённо стрельнула глазами в пространство, но мгновенно взяла себя в руки и смотрела теперь на него с некоторой недоумённой холодностью.

– Живём в одном городе и так редко видимся, – продолжал ворковать консул, в то время как Кроуз весело наслаждался застывшим удивлением на лице репортёра. – Но, видит Бог, не я тому виной! Это Вы, мистер Кроуз, отчего-то по большей части избегаете нашего общества. Может быть, просто прячете от нас свою прелестную супругу, – с этими словами консул галантно поцеловал руку Клеопатре.