Колин покачал головой, понимая, что вся ответственность ложится на него — добраться до сути тайн Джорджи и держать ее подальше от мистера Пимма.

— В моей каюте есть тайник. Ваши документы будут там в целости и сохранности.

— О нет, это не пройдет. По крайней мере пока вы делите с ней постель. — Рот Пимма сложился в тонкую линию.

— Леди не делит со мной постель, — возразил Колин. «Пока еще нет», — добавил он про себя. — Я переведу ее в другую каюту. Уверяю вас, никто на корабле не знает о тайнике, только вы и я. Это самое безопасное место. Это удовлетворяет вас?

— Ну, если нет другого выхода… Но попомните мои слова, капитан Данверс, — произнес Пимм, помахав пальцем перед носом Колина. — Эта женщина причинит нам кучу неприятностей, уверяю вас.

Против этого Колину нечего было возразить.

Джорджи обернулась на звук открывающейся двери каюты.

— Шшш, — прошептала она, указывая на маленький сверток на койке Колина. — Я наконец укачала ее. Она вела себя очень беспокойно после того, как ее схватили и бросили. — Как только Джорджи произнесла это, она тут же пожалела о своих словах.

Схватили и бросили. Колин побледнел.

— Если бы я знал, что это… — произнес он запинаясь. Джорджи покачала головой:

— Я знаю, вы не сделали бы этого нарочно. Давайте забудем о том, что случилось. Мне бы этого очень хотелось. — Она придвинулась ближе к дочери.

Он кивнул в знак благодарности и направился к ней.

Когда он вступил в круг света от лампы над головой, сердце Джорджи запело от того, что она узнала его. Хотя ее тело томилось по нему, болело от желания растаять в его объятиях, она глубоко вздохнула и попыталась оставаться спокойной и объективной.

Она все еще не могла поверить в то, что узнала, ее словно обдало ледяными брызгами: ее Колин был также и бароном Данверсом. Ее законным опекуном. Тем самым человеком, чьи действия заставили ее покинуть Лондон.

По иронии судьбы она вновь попала под его опеку.

Да, глядя на него, Джорджи было трудно поверить, что он был ее опекуном, потому что она всегда рисовала себе лорда Данверса эгоистичным старым дураком, скроенным по той же мерке, что и дядя Финеас. Кроме того, как может быть опекуном человек, который старше ее всего на несколько лет? Все это было лишено смысла. Колин Данверс сегодня оставался такой же загадкой, как и год назад.

Но даже тогда на том памятном балу он отличался от остальных. Судя по его модному фраку и кожаным бриджам в ту ночь, он был джентльменом, но в его манерах сквозило что-то отличающее его от других.

Она даже подумала, что он слишком благороден для ее планов.

И сейчас, хотя на нем была простая одежда матроса он явно был больше чем просто моряк. Во что бы он ни был одет, Колин Данверс всегда озадачивал ее.

Кто он — джентльмен или повеса? Купец или пират?

Правда, в данный момент не имело значения, во что он рядился — он был совершенно мокрым и вокруг его ног образовались лужи.

— Вы насквозь промокли, — сказала она, стараясь не показать своей заботы. Ее не волновало, что лорд Данверс может умереть от простуды. Но этот мокрый мужчина был для нее в большей степени Колином, чем опекуном-кретином. — Немедленно раздевайтесь, капитан.

— Очень вовремя, — усмехнулся он. Джорджи почувствовала, как запылали ее щеки.

— Это не то, что я имела в виду. Просто вы… Теперь настала очередь Колина давать объяснения.

— Я только пошутил. — Он сбросил плащ, и стало видно, что он действительно промок до нитки — белая рубашка прилипла к груди и рукам.

Колин определенно изменился за этот год. Он похудел, на лицо легли морщины, которые ей так захотелось разгладить поцелуями. Лицо и руки сильно загорели от долгого пребывания на ярком средиземноморском солнце.

Его тело казалось еще мускулистее и сильнее, если это было возможно, чем в ночь бала, — оно закалилось после долгих часов работы на борту корабля.

Он беззаботно снял мокрую рубашку, сорвав махровое полотенце с одного из крючков, промокнул волосы и начал обтирать обнаженный торс.

Джорджи почти ощущала тело, по которому двигалось полотенце, потому что она снова и снова мысленно гладила его. Когда воспоминания начали согревать ее изнутри, она отвернулась, смущенная направлением своих мыслей.

Это лорд Данверс, напомнила она себе, а не Колин. Колин исчез. Она навеки потеряла его. И все же… Джорджи вновь украдкой взглянула на мужчину перед собой.

Он отбросил назад и пригладил пятерней свои мокрые спутанные волосы. Они были черными как вороново крыло и столь же непослушными. Взяв кожаный шнурок, он завязал их, чтобы не мешали, узлом сзади, приняв вид скорее купца, чем пирата.

Джорджи подумала, что получилось бы, если развязать шнурок и снова освободить его непокорные кудри.

Разве он не сделал того же с ее волосами? Вытаскивая шпильки из ее волос, позволяя локонам упасть ей на плечи, превращая ее из старой девы в роскошную распутницу.

Колин — как ей хотелось назвать его по имени! «Как я жаждала найти тебя! Мне так хотелось вернуться в твои объятия», — шептала она про себя.

Взглянув ему в глаза, Джорджи поняла, что он наблюдает за ней. В них горел огонь. Неожиданно она почувствовала себя так, словно ее раздели, словно он мог читать ее мысли и знал, что она все еще желает его.

Жар от ее рук и ног перекинулся на щеки. Вряд ли она могла покраснеть сильнее. Джорджи отвела глаза от его гипнотизирующего взгляда и наклонилась, чтобы укрыть Хлою еще одним одеялом.

— Как вы уже знаете, мое имя Колин, барон Данверс. — Он слегка поклонился, его нарочитая галантность выглядела фарсом: он был наполовину раздет и знал ее… знал ее очень близко.

Он помедлил, затем снова взглянул на Джорджи.

— Теперь ваша очередь представиться.

— Вам известно мое имя.

— Да. Джорджи.

Ему не следовало произносить его так ласково, подумала она, желая завернуться в одеяло, чтобы защитить себя даже от мысли о его прикосновениях.

Голос Колина опустился до шепота и словно уговаривал ее прислушаться к его словам.

— Бывали времена, когда мне казалось, что я просто выдумал вас, что наша ночь была только сном. Но вижу, мне это не снилось, Джорджи. — Он снова произнес ее имя так интимно, что оно прозвучало как приглашение. И то, что подразумевали его слова, отражалось в его глазах, в которых пылала та же страсть, что зажглась между ними год назад. — Это ваше настоящее имя?

Джорджи кивнула, не в состоянии произнести ни слова. Она боялась, что не просто ответит на его вопрос, а выразит нечто гораздо большее.

Он улыбнулся и покачал головой. — Если бы здесь был Лондон и мы встретились, как положено, то есть если бы нас представили друг другу общие знакомые, мне не пришлось бы гадать относительно остальной части вашего имени.