Боссюэ направился к церкви через двор. От дома для паломников до храма было всего несколько десятков метров, но пока он преодолевал это расстояние, волосы его совершенно намокли от дождя, и, что было еще досаднее, по дороге он случайно наступил в глубокую лужу и набрал полные ботинки воды. Издавая противное хлюпанье при каждом шаге, Жиль отошел в сторону и, опершись одной рукой о стену, снял ботинок, чтобы вылить из него воду. В этот момент он заметил внизу на стене какую-то надпись. Жиль нагнулся еще ниже, чтобы лучше ее рассмотреть, и прочитал вслух:

— Родрио.

— Родриго, — поправил его голос брата Хосе.

Боссюэ поднял голову. Монах наблюдал за ним из центрального нефа добрым и грустным взглядом.

— Это каменотес, — продолжал брат Хосе, — один из сотен, которые обтесывали эти камни. На многих из них высечено имя мастера. И хотите узнать еще один интересный факт? Мерилом для этих камней был рост одного человека по имени Мартин де Техада. Этот человек, игравший заметную роль в жизни комарки[5] в XI веке, был настоящим великаном, под два метра, и его рост на протяжении двух веков был эталоном измерения на всей территории Конка-де-Барбера. Любопытно, правда?

Как только значение этих слов достигло сознания Боссюэ, он понял все. Это была именно та разгадка, которую он искал: она крылась, как оказалось, совсем рядом, в невозмутимых камнях церкви. Жиля переполняли одновременно радость и досада на собственную недогадливость. Он делал расчеты в метрах, и потому ему не удалось найти вход в туннель. Жиль удивлялся, как он мог упустить из виду, что расстояние, обозначенное на плане XI века, просто не могло быть выражено в метрах: ведь эта единица измерения была введена чуть более ста лет назад. «Мерилом для этих камней был рост одного человека», — задумчиво повторил про себя Боссюэ, растерянно глядя на монаха. В этой истории была еще одна очень большая странность.

— Вы все знали, — сказал он вдруг брату Хосе. — Всегда. С самого начала. Верно?

Жиль сам с трудом верил своим словам, но другого объяснения быть не могло: судя по всему, брату Хосе было прекрасно известно о существовании подземелья. Он знал, что искал Жиль прошлым утром у южной башни. Иначе вряд ли бы он рассказал ему о Мартине де Техаде. Но зачем он это сделал?

— Почему? Почему вы мне это рассказали? — с чрезвычайным любопытством спросил Жиль монаха.

В этот момент лицо брата Хосе показалось ему старше и серьезнее, чем обычно.

— Хороший вопрос, — с улыбкой сказал монах. — До свидания, сеньор Боссюэ. Мы с вами еще увидимся.

— Что я найду в этом подземелье? — дрогнувшим голосом прокричал Жиль вслед удалявшемуся брату Хосе.

Монах остановился и, медленно повернувшись, загадочно произнес:

— Это зависит от вас, Жиль. Только от вас.

Боссюэ не стал больше ничего спрашивать. От пережитого потрясения у него ком встал в горле: он просто не мог выговорить ни слова и некоторое время стоял неподвижно, слушая, как дождь стучит в окна церкви.

Когда Жиль добрался до южной стены монастыря, дождь прекратился, но небо было по-прежнему серым, а воздух — холодным и неспокойным. Ботинки профессора были полны жидкой грязи, и ему нелегко было отрывать от земли ноги, словно те были налиты свинцом. Однако несмотря на это, Жиль был полон воодушевления, почти ликования.

Приняв за единицу измерения рост человека, о котором ему рассказал брат Хосе, Боссюэ вычислил, что расстояние от башни до входа в туннель должно быть приблизительно вдвое больше, чем он предполагал прошлым утром. Встав спиной к башне, Жиль двинулся вперед, считая шаги. На этот раз нужно было отмерить сто метров вместо пятидесяти. Впереди был лес, и, отсчитав сто шагов, Боссюэ оказался в самой его гуще. Деревья в этом лесу росли очень близко друг к другу, а листва была такой пышной, что за ней не было видно не только открытой местности, находившейся не более чем в тридцати метрах позади, но и высоких крепостных стен монастыря. Жиль прекрасно помнил, что сделал в глубину леса всего тридцать шагов, но, несмотря на это, ему казалось, будто он находится уже в настоящей чаще, простирающейся на десятки километров во всех направлениях.

Боссюэ внимательно осмотрелся вокруг. Он надеялся, что не сильно отклонился от перпендикулярной траектории и вход в туннель находился где-то поблизости. В любом случае отыскать его в таких зарослях было очень непросто.

В поисках входа Жиль пристально всматривался в землю и оглядывался кругом, и внезапно взгляд его наткнулся на нечто в высшей степени странное. Сначала ему даже не пришло в голову, что это могло оказаться именно тем, что он искал. Жиль некоторое время постоял в раздумье и хотел уже двинуться дальше, как вдруг его осенила невероятная догадка: не сводя с этого места глаз, он стал медленно отходить назад и, запнувшись о выступавший на поверхность земли корень дерева, чуть не упал. Отступив еще на несколько метров, Боссюэ остановился, окончательно убедившись в правильности своей догадки. Это можно было разглядеть целиком лишь с некоторого расстояния.

Жиль с изумлением смотрел на то, что открылось его взгляду, и не верил своим глазам: перед ним возвышалось сухое дерево с широкой темной расщелиной в толстом стволе, оставшейся, очевидно, от удара молнии. Ствол был практически голый, лишь посередине него торчали две изогнутые толстые ветки, соединявшиеся вместе, как молитвенно сложенные руки. Слегка утолщенная вершина дерева походила на склоненную голову, а два толстых корня, выступавших дугой вперед и уходивших потом под землю, напоминали ноги стоящего на коленях человека. «Вот она — молящаяся женщина, которая изображена на плане», — подумал Жиль, зачарованный зрелищем. Сомнений не оставалось: вход в тайный туннель находился именно здесь.

Решив не терять больше времени, Боссюэ бросился вперед и, подбежав к дереву, принялся осматривать землю вокруг него, ползая среди густых зарослей папоротника. Листья хлестали его по лицу, а влажная рыхлая земля хлюпала под ладонями и коленями при каждом движении.

Обогнув дерево наполовину, Жиль обнаружил на земле небольшой не заросший папоротником участок — квадрат со стороной не более полуметра. Он скорее всего не заметил бы его, если бы не полз на коленях. Подобравшись поближе, Боссюэ осторожно ощупал этот участок. Его ожидания подтвердились: земля здесь была другой, более твердой, и даже при сильном надавливании из нее едва проступала вода. Кроме того, Жилю казалось, будто земля на этом участке дышала: он явственно чувствовал на своей руке ее дыхание. Боссюэ наклонился еще ниже, почти приложив ухо к земле, и его лицо просияло: снизу действительно доносилось едва уловимое дуновение, сопровождавшееся тихим, тонким свистом. Это был звук ветра, просачивавшегося сквозь щель закрытой двери — входа в тайный туннель.