Кэйси очень хотелось швырнуть в нее чем-нибудь. Чтобы на совершенной белизне одеяния Беатрисы появилось грязное, безобразное, как и мысли, пятно. Но Кэйси строго контролировала себя.

– Я все прекрасно понимаю в наших отношениях с Джорданом, миссис Тейлор. Я не строю далеко идущих планов и не питаю никаких надежд. Вам не о чем беспокоиться.

– Но я не желаю далее выносить ваше присутствие под крышей моего дома. Чтобы устранить ваше влияние на Элисон, потребуются целые месяцы.

– Надеюсь, вся жизнь, – и Кэйси встала. «Надо как можно скорее убраться из этой комнаты». – Вам больше никогда не удастся отливать ее по собственному образцу. Она переросла эту форму.

– Джордан является опекуном Элисон, – бесстрастно произнесла Беатриса.

Сам тон, не слова, заставил Кэйси остановиться. Она почувствовала укол страха.

– Да.

Беатриса немного переменила позу, чтобы посмотреть Кэйси прямо в глаза.

– Если вы не уедете сегодня же днем, я буду вынуждена, в интересах Элисон, подать иск в суд против Джордана, чтобы лишить его опекунских прав.

– Но ведь это же абсурд! – Кэйси снова почувствовала страх, вдвое сильнее прежнего. Ее охватил озноб. – Ни один суд не отнимет у Джордана эти права, чтобы передать вам.

– Возможно, да, возможно, и нет, – и Беатриса изящно пожала плечами. – Но вы сами знаете, какое это тяжелое испытание – судебная тяжба, особенно тяжба из-за ребенка. А преследование по суду за аморальное поведение сделает эту тяжбу особенно неприятной.

– Он же ваш сын, – почти прошептала Кэйси. – Вы не можете так поступить. А Элисон? Джордан любит ее и сделает все, чтобы ей было хорошо.

– Элисон нуждается в защите, – Беатриса холодно посмотрела на Кэйси. – А особенно в этом нуждается Джордан.

– Защите? Вы просто хотите вечно держать его около себя! Если не послушный сын – то хотя бы иллюзия этого.

Она подошла к Беатрисе вплотную. Наверное, ей все это снится. Но нет, даже кошмар не причиняет такой боли.

– Вы не сделаете этого. Вы не сможете. Она же еще ребенок. И она его любит. – Нет, она ни за что не расплачется перед этой женщиной. – Вы же не любите Элисон. Она вам не нужна, как и я была не нужна своей тетке. Одно лишь тщеславие и высокомерие. Боже, если бы вы знали, как себя чувствуешь, когда из-за тебя вот так сражаются, вы бы ни за что так не поступили.

Беатриса легонько вздохнула и усмехнулась.

– Это все слова. Выбор за вами. Но это невероятно, невозможно. Однако Кэйси понимала, что Беатриса именно так и поступит.

– Я уеду завтра, – сказала она тихо. – И я не стою такого беспокойства с вашей стороны, миссис Тейлор.

– Нет, сегодня, прежде чем Джордан вернется. И чтобы вы ни словом не обмолвились ему обо всем этом.

– Хорошо, – согласилась Кэйси. В голосе ее слышались слезы. Она едва их сдерживала. – Вы боитесь, потому что я способна на то, чего вам не дано. Я люблю их обоих. А вы не умеете любить вообще никого, кроме себя в модных тряпках посреди толпы таких же, как вы. Вам нужны вещи, а не люди. Надеюсь, моими стараниями Джордан и Элисон никогда не станут вашими вещами.

Беатриса снова повернулась к Кэйси спиной.

– Миллисент уже должна собрать ваши вещи, а Чарльз отвезет вас туда, куда вы укажете. – Она невозмутимо открыла чековую книжку. – Но я хотела бы компенсировать вам ваше молчание, а также причиненное вам неудобство, мисс Уайет.

Кэйси изо всей силы стукнула кулаком по чековой книжке. Беатриса удивленно посмотрела на нее.

– Не испытывайте далее моего терпения, – яростно прошипела Кэйси. – Я вам дала слово. Таков мой выбор, как вы изволили выразиться. Мой свободный выбор, – горько добавила она.

Она медленно подняла руку и выпрямилась.

– Настанет время, и вам придется расхлебывать то, что вы сегодня натворили. Вы даже не представляете, что вы сегодня потеряли, миссис Тейлор.

Кэйси вышла из комнаты и чуть не свалилась с ног, она просто физически ощущала боль, рвущую на куски ее душу. Нужно подождать несколько минут, прежде чем она сможет взять себя в руки. Да, надо еще повидаться с Элисон. Она не уедет, не попрощавшись с ней. Только бы найти те единственно верные слова. Кэйси медленно пошла по холлу, двигаясь словно во сне. «Господи, помоги мне не заплакать, прощаясь с ней».

Она почувствовала, как больно сжалось сердце. Но она овладела собой и повернула ручку двери в комнату девочки бестрепетными пальцами.

– Кэйси! – и Элисон взглянула на нее снизу вверх. На ее кровати свернулся щенок, а девочка сидела рядом и пощипывала струны гитары. – А я выучила новую песенку. Сыграть тебе?

– Элисон, – Кэйси подошла и села рядом.

– Что случилось? – нахмурясь, спросила девочка, внимательно вглядываясь в лицо Кэйси. – У тебя странный вид.

– Элисон, ты помнишь, я говорила, что однажды мне придется уехать?

Увидев страх в глазах Элисон, она потрепала ее по щеке.

– Вот день и наступил.

– Нет, – Элисон отложила гитару и схватила Кэйси за руку. – Тебе не надо уезжать. Ты можешь остаться.

– Я уже все тебе объясняла. Помнишь? Насчет моей работы?

– Ты не хочешь оставаться? – И глаза ее наполнились слезами. Кэйси едва не запаниковала.

– Элисон, это же не вопрос желания или нежелания. Я не могу.

– Ты бы смогла. Ты бы смогла, если бы захотела.

– Элисон, посмотри на меня.

Кэйси знала, что еще минута, и она не выдержит. Но и оставить все как есть было невозможно.

– Иногда людям приходится поступаться своими желаниями. Я люблю тебя, Элисон, но я должна уехать.

– Но что я буду делать?! – Это был почти вопль. Девочка обвила руками шею Кэйси.

– У тебя останется Джордан. Я буду тебе писать, обещаю. И наверное, летом ты сможешь приехать ко мне. Мы с тобой уже говорили об этом.

– До лета еще так долго.

Кэйси крепко ее обняла.

– Иногда время идет очень быстро, – тихо сказала она и, сняв золотое колечко с пальца, втиснула его Элисон в ладонь. – Это тебе. Когда ты вдруг подумаешь, что я тебя разлюбила, посмотри на него и будь уверена, что этого не может быть.

И, встав, Кэйси быстро пошла к двери. Боль в сердце становилась все острее, но времени оставалось в обрез.

– Элисон. – Она помедлила, взявшись за ручку двери. – Передай Джордану, что я… – Она покачала головой и открыла дверь. – Просто заботься о нем вместо меня.

В ее гостиничном номере горела только одна лампа, но даже этот тусклый свет резал ей глаза. Однако у Кэйси не было сил встать и выключить его. Она изнемогла от слез, ей было нехорошо: тоскливо и пусто. Из других номеров доносились звуки праздничного веселья.