И вся трудность его деятельности состоит в том, чтобы по разработанным в райкоме или обкоме партии тезисам провести раз в месяц партийное собрание. Суть последнего всегда состояла в том, чтобы принципиально, по-ленински раздраконить рядовых членов партии — рабочих, с которыми он еще вчера в одной бригаде уголек рубил, и воодушевить руководство шахты (учреждения, колхоза), к которому еще вчера и подойти боялся, на достижение высоких производственных показателей в соответствии с очередным партийным съездом и указаниями «лично генерального секретаря ЦК КПСС товарища…».

Конференции длились полный рабочий день: четыре часа заслушивание и обсуждение доклада и 2–4 часа застолья для партийных функционеров, прибывших по случаю на шахту (завод) из райкома или обкома партии.

Таким образом, вместо того чтобы каждый день опускаться в грязной рабочей робе в пыльную шахту и потеть там по 5–6 часов, человеку предложили немыслимый праздник: уютный кабинет, секретаршу, спецбуфет и всего один день в месяц покривляться перед бывшими товарищами — рабочими.

И такая сладкая райская жизнь должна через год-два закончиться. Очередные партийные выборы и все. На смену должен прийти новый герой труда. А этого куда? Обратно в шахту? Однако, как известно, к хорошему, к дармовщине очень быстро привыкаешь и очень тяжело отвыкаешь. Вспомните хотя бы одного партийного функционера, который бы через год после пребывания на выборной должности, возвратился бы на прежнее место работы. Особенно, если возвращаться надо в шахту, на тяжелое производство, в колхоз?

Не было таковых! Вышли они все из народа, но никто из них обратно не возвратился. Всегда срабатывала естественная реакция homo sapiens. На коленях в саунах произносились клятвы верности, но уже не партийному долгу, а партийному боссу. Это показано в книге и кинофильме «ЧП районного масштаба». Так и формировалась партийная мафия, коррупция. Все по цепочке были преданы вышестоящему функционеру, от которого зависело кадровое решение.

Вот примерно таким образом Горбачев, заработав вместе с отцом один орден Трудового Знамени на двоих, закончил по льготе Московский Государственный университет и вместо своего совхоза пересел в кресло секретаря комсомольской организации Ставропольского края. Все было логично. Зачем после университета месить сапогами ставропольский чернозем, когда более комфортно было ходить по ковровым дорожкам краевого комитета партии и комсомола.

Не для того такие личности «выходили» из рабочей и крестьянской среды, чтобы через год-два в нее возвращаться. Но при этом акцент в партийной пропаганде делался не на том, что они «вышли и не желают возвращаться», а на том, что они поняли, почем фунт лиха и будут преданно служить высшим партфункционерам. Это были явно не Павки Корчагины.

Так совершалось первое предательство народа. Первый шаг сделан. Вторым, по возможности, становилось предательство Отечества. Вместо понятий «Родина — государство» на передний план у таковых выпирало «родина — партийный спецпаек».

Интеллигенцию, как все помнят, партийная элита не любила. Но, конечно, стремилась привлечь на свою сторону — как обойтись без писателей, художников, артистов и ученых. Заигрывание с интеллигенцией позволяло демонстрировать ее видоизменения: от буржуазной вначале до выходцев из рабочих и крестьян, затем трудовой, народной и, наконец, — советской интеллигенции.

Но суть состояла в том, что творческие личности не могут нормально жить без свободы мышления. Как правило, такие личности легко меняли партийные привилегии на возможность делать то, что им было по душе. В итоге получалось, что представители интеллигенции не зависели от партийной кормушки. Поэтому они были трудно управляемыми. Партийных функционеров в общепринятом смысле из них было делать невозможно.

Да, они выполняли свою функцию, они не отказывались от званий «народного», «заслуженного», от наград и премий. А по какой причине они должны были отказываться от этих заработанных льгот? Тем более что признание их талантов было поистине заслуженным и народным.

Разумеется, что только незначительная часть партийной элиты формировалась таким образом. А зачем спецслужбам вербовать каждого функционера? Достаточно необходимый минимум агентов влияния расположить по служебной лестнице. Такая теневая прослойка, управляемая одной спецслужбой, скажем США, обеспечит решение необходимых задач: кого надо — продвинуть, кого надо — притормозить, одну проблему поднять, другую жизненно важную — заболтать, направить народные средства и усилия совсем в противоположную сторону и т. п.

И партия вместо руководящей силы общества превращается в его дезорганизатора. История еще приоткроет совершенно секретные архивы спецслужб США, Великобритании, Франции. Но мы слишком поздно узнаем псевдонимы агентов из числа партийной элиты КПСС. Точнее, нас уже не будет, а молодому поколению это будет безразлично.

Широкой советской и партийной общественности СССР М. Горбачев стал известен в 1978 году, когда неожиданно почти для всех из захолустного, третьеразрядного (в партийном понимании) Ставропольского края перебрался в ЦК КПСС на должность секретаря по сельскому хозяйству.

Я подчеркнул слова «почти для всех» потому, что были лица, прекрасно знавшие подлую душонку еще одного «партийного работника».

Кто же его так приподнял? Ситуация может проясниться, если вспомнить о факте, относящемся к встрече Л. Брежнева, Ю. Андропова и К. Черненко с М. Горбачевым в Ставрополе по пути из санатория в Сочи. Якобы в верхах обсуждался вопрос о возрастном коэффициенте партэлиты. Старцам нужна была свежая кровь. Состоялась первая встреча трех старцев с человеком, который был к этому времени уже в обойме «агентов влияния ЦРУ США».

Честь осветить ситуацию была оказана английскому журналу «Time», который поступал в закрытый фонд открытой библиотеки центрального аппарата КГБ. Конечно, это условное название. Как может быть открытой библиотека, находящаяся в секретном здании, куда допуск нужен был даже сотрудникам КГБ? Просто сама библиотека КГБ СССР делилась на два фонда: на спецфонд и на художественный фонд. В последний поступали, к примеру, книги, оставленные по завещанию от К.Е. Ворошилова, видных чекистов и т. п. Сюда же поступали журналы, издававшиеся по всему миру, в которых упоминались имена членов Политбюро ЦК КПСС или какие-либо статьи с антисоветским уклоном.

И вот совершенно случайно я зашел в библиотеку (которая числилась структурным подразделением Секретариата КГБ СССР), взял журнал «Time» и прочел кое-что весьма интересное. Сейчас, через столько лет я, конечно, не помню подробности. Но они и не нужны. Суть статьи была в том, что дотошные журналисты популярного журнала (вот уж действительно пример свободной прессы) докопались до интересных фактов. Оказалось, что молодой секретарь комсомола Ставропольского края вместе со своей переполненной претензиями супругой-еврейкой Раисой взял на прокат «Жигули» и поехал в турне. Должность требовала постоянного контакта с посольствами СССР в странах, через которые они проезжали. И все шло своим чередом. Пока, как указывалось в статье английского журнала, во Франции чета Горбачевых не исчезла из поля зрения соответствующей резидентуры КГБ и появилась дней через 7—10. Объяснили, что якобы машина сломалась и никак не могли найти телефон, чтобы уведомить соответствующих товарищей в посольстве. Это во Франции-то? Таким образом, эту информацию никто не проверял.