Если полиция восприняла его звонок всерьез и предупредила Марка Водуа, то он немедленно вмешается. Он один обладал достаточными средствами для спасения того, что еще может быть спасено.

Вскоре Хироки Кадзуо замер. Чрезмерные волнения нарушали его энергетику – он снова принялся медитировать.

* * *

Полицейские в штатском заняли свои позиции на различных участках площади перед храмом, смешавшись с посетителями и поддерживая друг с другом связь с помощью раций. Они готовы были вмешаться в дело по приказу своего начальника, который координировал все наблюдения и сигналы тревоги. Он держался рядом с Марком, Апсарой и Такуши, в сотне метров от главного входа. Брюс не мог усидеть на месте и, вооруженный жучком, занимался главной задачей: пытался найти в толпе Хироки Кадзуо, если, конечно, это всё не было лишь плохой шуткой или, что еще хуже, ловушкой. Шотландец вспомнил про неприятность в Пекине, и его чутье не подсказывало ему ничего хорошего.

Его заинтересовало одно выступление, пользующееся успехом у публики. Ямабуси, буддийские монахи, посвятившие свою жизнь паломничеству по стране, стали дуть в раковины, чтобы объявить публике о начале церемонии.

Одетые в белые рубашки и бордовые накидки, они разложили горящие угли, потом некоторые из них разулись.

– Они ходят по пылающим углям и не обжигают себе стопы, – прошептал Такуши на ухо Марку, – и доказывают тем самым свою способность абстрагироваться от боли.

Марк тоже был как будто на горящих углях. И он уж точно не мог абстрагироваться.

– Есть, – сказал Брюс. – Сидит справа от решетки с клочками бумаги.

– Решетка с предсказаниями, – поправил Такуши.

Начальник приказал своим людям приблизиться к этому месту, не спугнув при этом Хироки.

– Теперь моя очередь, – отрезала Апсара, следуя за голосом Брюса.

Все взгляды были направлены на первого аскета, который босыми ногами ступил на дорожку из углей.

Молодая женщина стала пробираться через толпу, с извинениями и улыбкой на лице. Дорога казалось ей бесконечной, но наконец она увидела Высшего неизвестного, он медитировал.

Этот могучий старик распространял вокруг себя какое-то странное свечение, как если бы он был не обыкновенным человеком. Камбоджийка, которая привыкла к божествам храмов Ангкора, ощущала такие же сильные эмоции, как во время любования теми статуями.

Она не решалась прервать внутреннюю молитву Кадзуо. Буддийский монах невозмутимо шагал по углям недалеко от старика, и его ступни не загорались.

– Извините, что помешала вам. Я от Марка Водуа. Меня зовут Апсара.

Кадзуо открыл глаза.

– Кто за нами наблюдает?

– Сфинкс.

– Кто преодолел тьму?

– Самбор, ваш брат и мой отец, которого убили.

Чувства переполняли алхимика. Радость от встречи с вестницей надежды, грусть от подтверждения того, что он потерял своего самого близкого друга.

– Марк здесь. Ему не терпится с вами поговорить.

В тот момент, когда Хироки Кадзуо поднимался, двое буддистских монахов внезапно выскочили из группы, оттолкнули любопытных и бросились к старику. Первый из них грубо толкнул Апсару и всадил нож в самое сердце своей жертвы, а второй, с редкой жестокостью, разбил его череп сильнейшими ударами.

Ближайший полицейский, остолбенев, вынул свое оружие, но побоялся стрелять… Слишком много людей!

Двое убийц побежали вдоль храма, в то время как следующий аскет как ни в чем не бывало продолжал свою ходьбу по углям под восторженными взглядами зрителей.

Убийство произошло за несколько секунд. Полицейский позвал на помощь: часть его коллег подбежали к убитому, другие погнались за убийцами.

Брюс, ошарашенный, поднял Апсару.

– Ты ранена?

– Нет, нет… Но он…

– С ним всё кончено.

В десяти шагах от них продолжалось представление. Так как криков не было, толпа ничего не заметила. Марк сжал камбоджийку в объятиях. Дюжина полицейских в панике окружили труп. Медик, вызванный начальником, констатировал смерть, а технические специалисты занялись ограждением места преступления.

– Мне жаль, – просто сказал Такуши. – Нам лучше уйти отсюда.

– Минутку, – попросила Апсара, – этот несчастный был здесь не случайно. Может быть, он оставил нам какое-то сообщение?

Марк пристально осмотрел решетку с листочками бумаги. Брюс развернул один из листочков и протянул Такуши.

– О чем тут речь?

– Обещание счастья. Тут несколько сотен почти одинаковых предсказаний!

– Мы все проверим.

Шотландцу повезло. В шестидесятом листочке оказался не гороскоп, а желание погибшего: «Спасите Сфинкс».

– Мы далеко продвинулись, – проворчал Брюс.

В Токио шел дождь, в роскошном логове Марка, Брюса и Апсары атмосфера тоже была не из лучших. Враг ударил молниеносно, а они барахтались в полном тумане. Шесть убитых Высших неизвестных… и трое пока живых, о которых они ничего не знали! Со смертью Хироки Кадзуо нить, ведущая к ним, вновь оборвалась.

– Между ними наверняка есть связи, – рассудил Брюс. – Я, например, когда разбираю какую-то махинацию, стараюсь рыть везде.

Марк пришел к выводу, на который надеялся Брюс.

– Что касается афганца Масуда Мансура, китайца Чжан Дао, сирийца Халеда и отца Апсары – узнать уже ничего нельзя, но со Святым Джоном и Хироки Кадзуо, напротив, можно попробовать что-то найти.

Марк связался с Такуши. Немедленно была организована поездка в Киото в сопровождении полиции. Пока новости были плохими: никаких следов преступников. От монахов, к которым убийцы присоединились в последний момент, ничего не удалось добиться. Допрос ресторатора, пациента Хироки Кадзуо, также оказался безрезультатным; а исчезновение одного из помощников повара давало все основания думать, что служащий работал на мафию и сдал ей старика.

Единственная надежда: раздобыть какие-то улики в доме жертвы.

* * *

День у Дитера Клауда выдался особенно загруженным: операция по лоббированию еще пока недостаточно коррумпированных сенаторов, запуск серии информационных атак на крупные европейские банки, которым Америка хотела перекрыть кислород, встреча с инженерами «Алфавита» по поводу программы здравоохранения и контроля производства новых медикаментов.

Тем не менее Клауд, в перерыве между своими делами, нашел время для встречи с Галеном Маркетом.

– Миссия выполнена, сэр. Мы убрали Хироки Кадзуо.

– Всё чисто?

– Безупречно. Расследование ни к чему не приведет.

– Признания от Кадзуо?