утро наступило быстро, а Михаил встретил Новый год, который должен был стать началом улучшения жизни в стране, как и обещает Ельцин: в этом смысле, семилетний ребенок и тридцатисемилетний мужчина почти не отличались – оба верили в обещания и сказки.

Стараниями Михаила, праздничный стол был вполне изобилен, а сыну Ани он принес одну из игрушечных машин сына Саны, которую он достал с антресоли в квартире Саны. Машинку Михаил привязал к коробке конфет, бывшей в продуктовом наборе от профкома, и подарок ребенку получился вполне приличный.

Ане он подарил меховую шапку, купленную в кооперативе, которой она очень обрадовалась и новогодний вечер и ночь в постели с Аней прошли с хорошим настроением.

Рано утром первого дня нового года, их разбудил сын Ани, который радостным и громким криком известил о своей находке подарков под елкой. Ане с трудом удалось успокоить сына, который занялся игрушками и конфетами, а Михаилу с Аней удалось поспать ещё немного после затянувшегося новогоднего ужина.

Днем Аня послала Михаила в магазин за хлебом. Михаил нехотя собрался, и вышел из дома на пустынную после праздника улицу. Ближайший гастроном оказался открытым, и Михаил был искренне и приятно удивлен наличием продуктов на пустых ещё вчера витринах и полках: по видимому, работники прилавка усердно потрудились с утра, чтобы в первый день наступившего капитализма встретить покупателей изобилием товаров – как и обещал всенародно избранный президент Ельцин.

– Вот реальные дела демократии, – подумал Михаил, – прошла одна ночь и магазины, как по волшебству, наполнились товарами, а дальше будет как в Америке и у меня тоже, как и у американских ученых будет свой особняк, машина и обеспеченная жизнь, которую я видел во время своей командировки в США.

В бакалейном отделе Михаил купил батон хлеба, как и заказывала Аня, однако цена этого батона неприятно удивила: ещё вчера такой батон хлеба стоил 25 копеек, а сегодня уже 50. Пройдясь по магазину, он увидел, что и все остальные товары стали стоить в два, три и даже в четыре раза дороже, чем накануне.

Раньше такого никогда не было: цены на все товары были стабильны и не менялись десятилетиями. Год назад, правительство попробовало увеличить цену на хлеб в 1,5 раза, но людское возмущение заставило вернуться к прежним ценам. Сейчас за один день цены возросли в разы, но люди покорно ходили по магазину и спокойно покупали товары, которых ещё вчера не было в продаже, по новым несуразным ценам, роясь в кошельках и покачивая головами.

Вот что значит шоковая терапия демократии: довести людей почти до голодного существования, при пустых прилавках, а затем выкинуть в продажу припрятанные товары по новым спекулятивным ценам и люди возможность покупки воспринимали как благо, не обращая внимания на цены.

Вернувшись домой с тортом, который он купил по цене в пять раз выше прежней, Михаил рассказал Ане об увиденном в магазине изобилии товаров и об изменившихся ценах. Аня, как и всякая женщина, ведущая домашнее хозяйство, не разделила оптимизма Михаила по поводу появления товаров, заметив, что если зарплата останется прежней, то люди скоро не смогут ничего покупать, даже при заполненных прилавках – не на что будет делать покупки из-за отсутствия денег.

Михаил успокоил её, сказав, что наверху сидят не дураки, а экономисты, и они урегулируют цены и зарплаты между собой, да и конкуренция , как вещают из телека, заставит предприятия снижать цены – иначе их товары не будут покупать.

Аня успокоилась, и этот первый день нового капиталистического года прошел в надеждах на светлое будущее, как и обещал Ельцин: сначала будет немного хуже, потом всё стабилизируется и затем жизнь людей начнет быстро улучшаться, а если этого не произойдет, то он готов лечь на рельсы перед поездом. Аня не поверила объяснениям Михаила, и они остались каждый при своем мнении, и Михаил вечером вернулся в квартиру Саны после встречи нового года.

Праздники кончились и трудовые будни потекли чередой в победном шествии демократических деловых отношений между людьми, когда деньги из средства обеспечения жизни людей и их существования, стали единственным смыслом жизни по замыслу реформаторов.

Цены на все товары и услуги начали расти как на дрожжах, потому что все предприятия и частные предприниматели, которые вдруг и сразу возникли ниоткуда, свою личную выгоду и прибыль ставили превыше всего: интересов страны, людей и даже жизни. Как верно определил Маркс ещё 150 лет назад, что нет такого преступления, на которое не пойдет капитал, если ему светит большая прибыль.

Через пару месяцев жизни в демократии, цены возросли уже в десять раз и более, а зарплаты людей оставались прежними, и их не хватало даже на самые необходимые продукты питания, но часть населения, которая занялась спекуляцией, получала большие доходы и была весьма довольна своим благополучием на фоне поголовного обнищания всех остальных.

Женоподобный Гайдар с настойчивостью маньяка раскручивал инфляцию в стране, с целью, как он после объяснял, тотального разрушения экономики социализма, чтобы невозможно было вернуть прежний уклад жизни.

В первую очередь были ликвидированы плановые органы управления экономикой: Госплан и Госснаб, которые увязывали взаимодействие предприятий между собой по объемам и номенклатуре выпускаемой продукции – это было равносильно подсыпанию песка в работающий мотор: экономику страны заклинило, и тысячи предприятий встали по причине отсутствия средств и материалов на выпуск продукции и невозможности реализации уже выпущенной продукции.

Сотни и тысячи предприятий стали останавливать производство и отправлять своих работников в неоплачиваемые отпуска, в связи с отсутствием средств на выплату зарплат и на производство, поскольку инфляция съедала выручку, которой не хватало на покрытие расходов.

ЕБоН, конечно на рельсы не лег, а положил туда всю страну людей, которые умели работать, но не умели торговать, спекулировать и воровать, а именно такие качества стали востребованы при демократии – для успеха одних за счет других.

Народ, отвыкший от борьбы за существование при народной власти, не мог понять происходящего и покорно ждал обещанных перемен к лучшему, но становилось только хуже и вскоре всё население страны, за исключением негодяев и приспособленцев с талантом спекулянтов, занялось исключительно выживанием, обменивая или продавая накопленное имущество на еду и необходимые вещи.

Повсюду появились стихийные базары – барахолки, где люди производили натуральный обмен товарами. Даже предприятия, которым удавалось, каким-то чудом, выпускать продукцию, этой продукцией и расплачивались со своими работниками. Делает фабрика утюги – этими утюгами и платит зарплату, а работник обменяет утюг на ботинки у того, кто работает на обувной фабрике и так далее – вот