— Я никогда не видела своих родителей, — начала она сентиментальную историю абсолютно беспристрастным тоном, — мать отказалась от меня еще в роддоме. Не знаю, есть ли у меня другие родственники — никто не пытался меня забрать из детского дома.

— Ох, детка, — проникся отец сочувствием. — Как же ты справляешься? Скоро же праздники, с кем ты их проводишь?

— Когда как, — пожала плечами, — сейчас чаще одна.

— В этом году ты обязательно должна побывать у нас, — громогласно объявил отец. — Мне до сих пор не понятно как, но Оля с Ритой умудряются создать по-настоящему сказочную атмосферу дома: вся эта мишура, гирлянды, елочные украшения, — сделал паузу, будто воображая эту картину. — А еще они пекут такие крошечные печеньки с глазурью, — пытался буквально на пальцах показать как они выглядят. А когда понял, что вряд ли удастся передать всю их прелесть словами, заявил: — Ты должна сама их попробовать!

Да кому они нужны!?

— Уверен, она ни раз ела печенье, — не дал ей ответить первой. — Нет в них ничего особенного.

— А я бы не отказалась, — сделала Вика выпад, встретившись со мной игривым взглядом.

Не собралась она никуда ехать, и печенья ей не нужны — она развлекалась, дразня меня.

Отец принял же ее слова за чистую монету:

— Вот и славно, у Андрея будет повод появиться, а то он постоянно занят. Видимо, у него есть более важные дела, чем семья. Да, сынок?

— Я пропустил всего один несчастный Новый год, — устал от упреков за мелкую провинность. Кто в моем возрасте отмечает праздники с семьей?

— А если бы я в тот год умер? — завел старую песню, а я пожалел, что сам не умер тогда на Ибице от передоза и адового количества рома, которым заливался.

— У тебя просто нет сердца, — вдогонку прилетело осуждение от Вики.

Ей, похоже, нравилось издеваться надо мной и она с радостью поддерживала любое начинание отца травить меня собственной смертью. Так продолжалось в машине, потом и в кафе. Правда, Вика надолго задерживаться не стала, и, пригубив кофе, скоро начала собираться. Отец не стал уговаривать ее остаться, а вместо этого попросил сфотографировать нас. Как будто у матери не ломятся полки от доисторических альбомов со снимками. На вопрос “Зачем?” он ответил в привычном духе:

— На память о своем старике, а то помру и ничего тебе не останется от меня.

После такого трудно позировать для фото с жизнерадостным видом, но я все-таки придвинул стул поближе к отцовскому.

— Андрей, можно повеселее? — Вике была недовольна тем, что выходило.

— Это максимум веселья, на которое я сейчас способен, — не хотел натягивать фальшивую улыбку, как постоянно делал это на официальных мероприятиях.

— Постарайся улыбнуться, я знаю, ты умеешь, — настаивала, не раз снимая меня на этих самых церемониях. — Представь, что тебе вручили Грэмми. Или лучше — Оскар!

— Оскар — награда в сфере кино, — поправил, не сомневаясь, что она прекрасно знала об этом и сама.

— Тогда представь, что ты стал первым музыкальным продюсером, которому дали Оскар!

Отец засмеялся и еще долго не мог остановиться, окончательно испортив все кадры.

Когда импровизированная мини фотосессия закончилась, она поднялась из-за стола:

— Спасибо за чудесный завтрак, но я действительно опаздываю на работу. — Ловким движением пальцев извлекла из камеры карту памяти и положила передо мной: — Уверена, там есть парочка нормальных фото. — Засунула камеру в рюкзак и, словно так давно принято в наших отношения, наклонилась и поцеловала на прощание. — Созвонимся, — замялась, будто сделала что-то неправильное.

Провожал ее взглядом со смешанным ощущением растерянности и истомы: хотелось выскочить за ней на улицу и получить настоящий поцелуй. Но я погасил необъяснимый порыв, вспомнив, что рядом отец, которого не могу бросить в погоне за женской юбкой.

— Не переживай, я сохраню твой маленький секрет, — похлопал по плечу. — Захочешь — сам познакомишь Вику со всеми. И, кстати, я не шутил на счет праздников, пригласи ее.

— Откажет, — заранее предугадал ее ответ. — Она, скажем так, с чудинкой.

— Это я уже заметил, — сделал он собственные выводы, недолго пообщавшись с ней. — Кстати, что такое этот стрит-арт? Ничерта не понял.

Теперь я разразился хохотом на весь зал, заставляя немногочисленных посетителей то и дело раздраженно оборачиваться.

— А слушал с таким заинтересованным видом, — даже я тогда поверил. — Я еще удивился, что тебя так увлекло современное искусство.

— Когда красивая женщина говорит об умных вещах, нужно помалкивать и делать вид, что понимаешь, — поделился жизненной мудростью.

— И часто ты так делаешь?

— Постоянно, — он открывался для меня с новой стороны. — Вспомни, с каким лицом я сижу, когда Рита говорит об архитектуре.

Верно, Костина жена могла утомить скучными лекциями кого угодно, я сам больше десяти минут не выдерживал. Но это отнюдь не значило, что я не питал к ней теплых чувств: у нее полно качеств, за которые я ценил и уважал ее. Так и отцу, я уверен, несмотря ни на что, Вика понравилась, что он косвенно и подтвердил короткой фразой:

— Не испорть всё, — он выглядел серьезным, от былой веселости не осталось и следа, — у не слишком непростая судьба, чтобы еще и ты обижал ее. Такая, как она, ни каждого к себе подпустит, и то, что она потратила время на твоего старика о многом говорит.

— Она сделала это назло, — зря он пытался найди подтекст там, где его нет.

— Нет, — и с улыбкой снова потрепал меня по плечу, — она хотела понравиться мне, чтобы произвести впечатление на тебя.

— Ошибаешься, она не…

Не стал выплескивать на отца в одночасье нахлынувшие вопросы:

Почему она согласилась на завтрак? Почему отдала карту памяти? Почему поцеловала на прощание?

Следующие десять минут мы молча ели и изредка поглядывали друг на друга, каждый оставаясь при своем мнении. И даже спустя несколько часов, когда я делал звонки, принимал решения, отвечал на вопросы интервьюеров, мысленно остался в том кафе, прокручивая в голове отдельные фразы и сцены.

Руки чесались набрать Вике, но я гасил в себе это желание. Что я скажу? Что просто хотел услышать ее голос? Какое-то ребячество, больше свойственное школьникам в муках первой любви. Я бы вполне мог выкроить полчаса-час для нее в течении дня, но не хотел просто перепихнуться на заднем сидении машины или на столе офисе.

В итоге дал себе обещание вовсе не видеться с ней сегодня, и с головой ушел в работу. И только поздним вечером, по пути домой, нарушил его и взял в руки телефон. Несколько коротких гудков и ее голос зазвенел в трубке:

— Если собираешься приезжать, захвати что-нибудь съедобное, — первым делом выдвинула требование. — Я только вернулась домой, а в холодильнике шаром покати. С утра ничего не ела, так что готова отдаться тебе за порцию горячей еды.