Эдвард Лукас: Я считаю, что Кипр — это очень интересный пример крупного геополитического поражения России. И причина вот в чем. Германия протолкнула очень жесткий пакет экономической помощи, в котором бо́льшая часть потерь пришлась на вклады российского происхождения. Подобного не могло случиться в прежние годы, когда, скажем, канцлером Германии был Герхард Шредер. Немцы бы сказали тогда «мы должны защищать россиян и российские интересы».

Мне, безусловно, жаль честных россиян, которые, так уж случилось, живут на Кипре и имеют там банковские вклады. И я очень сочувствую тем, возможно, немногим честным российским бизнесменам, которые вложили свои деньги в кипрские офшоры, вместо того, чтобы вложить их в свои местные банки. Но самые крупные неудачники в этой ситуации — владельцы «грязных денег», полученных незаконно. Люди, крадущие десятки миллиардов долларов у народа России. Те, кто не платит налоги от сворованных природных ресурсов, от громадных взяток. Все эти «грязные деньги» уводятся из России, и жирный кусок из этого потока достался Кипру — владельцы этих денег сейчас несут колоссальные потери. Я думаю, что это хорошо.

Я думаю, Кипр — только начало, существует много банков, в том числе и в моей стране, в Англии, например, вспомнить Виргинские и Каймановы острова — офшоры есть по всему миру. Они принимают «грязные» деньги из России, отмывают их и впрыскивают в западную финансовую систему. Кстати, даже в США есть банки в Нью-Йорке, которые взялись отмывать эти деньги. Я хочу увидеть начало «большой чистки» по всему миру. И я думаю, что Кипр станет началом этого процесса.

Фатима Тлисова: Ожидается, что Госдепартамент США опубликует на днях «список Магнитского». Еще во время обсуждения этого закона некоторые американские политики предсказывали, что этот закон имеет потенциал стать глобальной инициативой. Каковы ваши прогнозы?

Эдвард Лукас: «Закон Магнитского» великолепен! Я сожалею лишь о том, что список недостаточно большой, что закон не был принят раньше, и еще не все страны присоединились к этой инициативе. Я думаю, очень важно показать людям, которые не просто украли у собственного народа 230 миллионов долларов (и это только в рамках этого дела, а если шире, то десятки миллиардов долларов), но и убивали при этом людей, мешавших им воровать. Это не просто организованная преступность — это банда убийц.

Я думаю, что попытка внести этих людей в «черный список» на получение виз, замораживание их банковских счетов — очень полезное дело. Я очень рад, что Конгресс сделал это, показав администрации Белого дома, что можно и демонстрировать силу. До сих пор не могу понять, почему у администрации дрожали колени от этого закона — наверняка в связи с политикой «перезагрузки», которая, на мой взгляд, была громадной ошибкой. Но в итоге закон показал преимущества американской системы — законодательная ветвь настояла, и администрации в конце концов пришлось уступить. Мне также кажется, что «закон Магнитского» задаст тон и другим странам: если американцы смогли это сделать, то смогут и Англия, и Германия, и Франция, и Нидерланды.

Очень важно помнить, что этот закон — ни в коем случае не антироссийский шаг. Каждый опрос общественного мнения показывает, что примерно в два раза больше россиян поддерживают «закон Магнитского», чем выступают против него. И это очень справедливо. Ведь Магнитский был олицетворением современного высокообразованного патриота России — именно тот тип российской элиты, на который граждане страны возлагают надежды на лучшее будущее. Он разоблачил именно те процессы, которые ведут Россию в самом плохом направлении. И был убит за это. Совершенно справедливо, что Западу нужно делать все возможное, чтобы последствия для виновных были публичными и неотвратимыми.

Фатима Тлисова: Столица вашей страны Лондон также в очередной раз стала эпицентром «русских топ-ньюс» — на этот раз в связи со смертью Бориса Березовского. Остались вопросы, например, что, как и почему сейчас? И конечно, вопрос о «покаянном письме» Путину? Что вы думаете обо всем этом?

Эдвард Лукас: Если это письмо есть, я бы хотел увидеть его. Это ведь так легко, когда кто-то умирает. Предположим, сейчас, если я вдруг умру, случайно попав под автобус, как будет легко для Кремля выдать письмо с таким содержанием: «Эдвард Лукас извинился перед мистером Путиным за все свои ошибки». В таком случае — дайте посмотреть на это письмо. Вы знаете, не так сложно проверить, действительно ли это письмо написано рукой Березовского и как оно попало к ним. Поэтому я с большим недоверием отношусь к этой истории и с небольшим подозрением отношусь к так называемому интервью Березовского, которое было взято «не для публикации» накануне его смерти. Чувствуется запах «информационной войны» вокруг всей этой истории.

Что касается смерти — я был бы немало удивлен, если бы выяснилось, что Березовский был убит по заказу Кремля, потому что, безусловно, он был очень полезным для них. Он был глубоко дискредитированной, непопулярной фигурой, токсичной для оппозиционного движения. Ведь как легко Кремлю обвинить оппозицию в получении денег от олигархов, будь то Гусинский, Березовский или Ходорковский. Эти люди, в особенности Березовский, непопулярны в России. Воспоминания россиян о 1990-х — очень неприятные, а Березовский ассоциировался с этой эрой «кредитного» капитализма и ельцинской эпохой.

Конечно, сейчас все забывают, что Путин и Березовский были большими друзьями, и Путин во многом обязан своим приходом к власти Березовскому. Я никогда не считал Березовского и Путина оппозиционерами. Я думаю, что они стали врагами, оставаясь при этом механизмами одной машины. Когда Березовский стал критиковать режим Путина из Лондона, красноречиво жалуясь на сращивание бизнеса, преступного мира и спецслужб, на манипуляцию средствами массовой информации и так далее, я помню, на одной из таких встреч встал русский и сказал: «Вы очень точно описали монстра, но вы упустили одну деталь — это монстр, которого создали вы».

Я очень сочувствую жене или женам Березовского, его детям и другим близким людям. Преждевременная смерть — это всегда печально. Но мне кажется, он олицетворял все, что неправильно в российской власти, и в этой роли был очень удобен для Путина. У меня нет никакой инсайдерской информации о расследовании дела, но я думаю, что его биография хранит еще много вопросов. Во что мы должны поверить? В то, что сказал он, или в то, что говорят другие люди, или в то, что сказал о нем Кремль?

Фатима Тлисова: Каким вы видите будущее Владимира Путина после президентства? Были прогнозы о том, что он хочет занять высокий пост в Международном олимпийском комитете, также писали о возможном продолжении его карьеры во Всемирном банке и прочих мировых организациях. Что прогнозируете вы?

Эдвард Лукас: Я думаю, его дни во власти сочтены, и он больше не обладает авторитетом внутри российского круга влияния. Он все еще сильная фигура, но уже не такая сильная, как прежде. Он все еще популярен, но уже не так популярен, как раньше.

Я думаю, Сочи станет для него серьезным испытанием, потому что, в каком-то смысле, это — олицетворение всего, что неправильно в путинском режиме. Это место с историей массовой жестокости, именно здесь совершался геноцид черкесов, который власти России не только не хотят признавать, но просто не хотят упоминать вовсе. Здесь потрачено и украдено огромное количество денег, строительство всех объектов идет позже назначенного срока. Все очень плохо продумано. Место наводнено службами безопасности, но в то же время уязвимо для терроризма. Мне кажется, есть достаточно причин верить в то, что все может пойти не так уж хорошо, и что Олимпиада плохо скажется на имидже Путина. Он рискует. И мне интересно, не думает ли он сейчас, что еще не поздно отказаться от этой затеи, ведь от нее столько головной боли. В любом случае, ему придется пройти через Сочи, и это может осложнить его политические позиции.