Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И что же входит в эту программу?
– Мне нельзя было залететь.
– Ха!
– Я серьёзно. В Руднике девушки рожают с пятнадцати лет, а некоторые умудряются даже раньше. Многие к двадцати годам уже имеют двух-трёх детей.
– У вас что, никаких контрацептивов за вашей стеной нет?
– У нас есть нехватка людей. Так что браки разрешены с пятнадцати лет. Рождение детей всячески поощряется: расширение жилплощади, освобождение матерей от основной работы на три года с момента рождения ребёнка, прибавки к гонорарам, пособия и далее по списку. Плюс с контрацептивами и вправду бывает туговато, да и с ними у некоторых случались осечки, а меня никогда не устраивала даже малейшая вероятность каких-либо “осечек”. У меня был чёткий план.
– И как твой план? Хорошо сработал? – я даже не старалась скрыть свой сарказм.
– Это, – она дернула край своего гамака, – точно лучше, чем успеть до тридцати лет превратиться в хранительницу домашнего очага с дюжиной детей и посредственным мужем на своих плечах.
– Ты сейчас описала чьё-то счастье.
– Даже не сомневаюсь в этом. Когда я в последний раз уходила из Рудника, мне было семнадцать, и одна моя одногруппница, то есть моя ровесница, светилась от счастья узнав, что уже спустя год после рождения своей первой дочери забеременела двойней. Её двадцатилетний муж тем временем нёс вахту на стене в шоковом состоянии. Два счастливых идиота, не представляющих, зачем плодятся в этом обречённом мире.
– То есть ты против политики своего дяди Беорегарда, который поддерживает такой подход к увеличению человеческой популяции?
– Нет. Он прав. И эти двое, которые счастливые идиоты, тоже правы. Но и я тоже права в своём нежелании для себя подобной жизни. Семья – это не про меня. По крайней мере, пока что. Может быть когда-нибудь, когда я встречу своего человека, мы переберёмся на необитаемый остров и зациклимся друг на друге. Что-нибудь из такой вот оперы. Но не на материке и не с кем попало.
– Хм… Я вот думаю…
– Сразу после такого начала ты обязательно произносишь какую-нибудь глупость.
– Не из-за некоего ли Титана ты до сих пор в девственницах ходишь?
– Да что ты вообще понимаешь, мороженое шестилетней давности?!
– То есть тебя задело моё предположение…
– Даже не вздумай развивать эту тему, ясно? Титан намного старше меня и он был моим лучшим другом детства. Он спас меня от Блуждающих, когда я была ещё совсем ребёнком.
– Я думала, что тебя спасла Теона.
– Меня спасли они вдвоём. Титан был влюблён в Теону. Сох по ней долгие годы, потом, вроде как, сломил эту ситуацию для себя, то есть принял факт того, что Теона выбрала Беорегарда, который, между всем прочим, является его родным дядей. Приняв же такой расклад, Титан решил покинуть Рудник.
– Что, просто взял и ушёл из безопасного города в заражённые земли?
– Он ведь Металл. Ему Блуждающие не страшны. От укуса Блуждающего Металла может максимум полихорадить, но точно не убьёт.
– И давно он ушёл?
– Я не видела его уже десять лет.
Выходит, она и вправду была ребёнком, потерявшим лучшего друга.
– Может, ещё жив, – решила приободрить подругу (подругу?) я, но Дикая, очевидно, не нуждалась в подобных порывах с моей стороны.
– Даже не сомневаюсь в том, что жив. Он не из суицидников, а сторонней силе убить Металла сложно.
– Но можно.
– Есть пара способов.
– Всего пара?
– Хм…
Было очевидно, что она не желает отвечать на этот вопрос. Ясно почему: всё равно что указывать на свою Ахиллесову пяту. Она ведь планирует рано или поздно попытаться стать Металлом.
– Ты стремилась выйти за стену, чтобы попробовать отыскать в поражённых землях своего друга детства?
В ответ на это моё предположение Дикая отрывисто хихикнула:
– Нет, это бред. Я выходила за стену только ради себя и тех, кого могла спасти в заражённых землях. А с Титаном… Это всё равно, что иголку не в стоге сена искать, а в целом сеновале. Мир слишком большой и он полностью открыт перед Металлами. Ушёл – не найдёшь, пока сам не решит вернуться. Если решит.
Последние слова она, очевидно сама того не подозревая, произнесла с неприкрытой, глубинной грустью. Видимо когда-то этот человек и вправду был ей дорог. Друг детства. Жаль, что у меня такого не было. Хотя… Может и не жаль. Болело бы сейчас так же, как у неё – зачем такое счастье? Возможно и лучше с одиночеством свыкнуться сразу, чем привыкать к нему порциями или дозами – у всех по-разному происходит приём подобного рода реальности.
Мы продолжили вести разговор…
Глава 30.
Ночь налилась своей силой: на чёрном небосводе уже несколько часов пульсировали далёкие звёзды и из-за тонкой пелены растворяющихся облаков выглянул тонкий серп новолуния. Друг друга нам с Дикой было уже почти не рассмотреть. Из-за лёгкой прохлады я застегнула свою куртку и, спрятав ладони в длинных рукавах, скрестила руки таким образом, чтобы спрятать сжатые кулаки под мышками. За прошедшие часы мы обсудили столько интересных тем, что я постепенно начала удивляться тому, что такие интроверты, как мы, оказались способны на многочасовой, беспрерывный диалог.
– Ты наступила себе на горло, признав моё лидерство в Паддоке, – вдруг заметила Дикая.
– Что, так заметно было? – едва ухмыльнулась на это замечание я.
– Очень. Между прочим, ты первая из всех, кому пришлось сходу душить свою гордыню. Обычно все сразу склоняли головы, даже мужчины. Позже, конечно, некоторые выпендривались. Но по началу, когда все растеряны и потеряны, абсолютно все сразу же признают лидерство того, у кого лук в руках. А у тебя сопротивление было моментальным – во взгляде, в голосе и даже в походке. И всё же ты справилась. Похоже, есть и у тебя какой-то процент мудрости.
– Ну, мы в замкнутой ловушке, так что выбор у меня был не такой уж многогранный.
– Не важно где ты. Важно кто ты.
– И кем желаешь стать.
– И кем стать не желаешь.
– Хм… Ты – Дикая. Почему?
– Прозвали ещё в Руднике.
