Если посмотреть на историю советско-американских и российско-американских отношений, то можно увидеть чередование кратких периодов относительно умеренной американской политики по отношению к России и определенного взаимодействия между двумя державами (то, что получило название «разрядки») и гораздо более продолжительных периодов жесткого внешнеполитического курса со стороны США и обострения отношений, то есть холодной войны. Об этом говорит вся послевоенная история. При этом инициатива таких обострений, как правило, исходила от США, которых не устраивала политика СССР, а затем и России, а также их конкретные шаги на мировой арене.

1945–1946 годы — период, когда еще действовала логика антигитлеровской коалиции, когда в США при президенте Рузвельте и даже при Трумэне сохранялась инерциальная сила прежних отношений. Она проявлялась и в совместном обсуждении будущего Германии и многих других вопросов, и в довольно сдержанном отношении американской прессы к сталинскому Советскому Союзу.

После Фултоновской речи Черчилля от 5 марта 1946 года, где прозвучали знаменитые слова о «железном занавесе», разделившем Европу, начался переход к первому этапу холодной войны. В 1941–1947 годах происходила смена послевоенных правительств стран Восточной Европы на социалистические, ориентированные на СССР. Запад это категорически не устраивало. Началась холодная война, которая длилась до конца 1950-х годов.

Первая разрядка случилась после визита Никиты Хрущева в США в сентябре 1959 года. Период потепления длился полтора-два года и завершился мощнейшим обострением. Его пик пришелся на октябрь 1962 года: Карибский кризис, противостояние вокруг Кубы, которое едва не завершилось ядерной войной. Но до этого, в 1961-м, был еще и почти столь же острый Берлинский кризис, когда Европа оказалась на грани войны.

Затем был период ослабления напряженности, но снова очень короткий. Он был отмечен встречей Хрущева с Кеннеди в Вене и подписанием договора 1963 года о запрещении ядерных испытаний в трех средах: на суше, в воздухе и воде (разрешались только подземные испытания). Затем, после убийства Кеннеди в ноябре 1963 года и прихода к власти Л. Джонсона, — новое обострение до конца 1960-х годов, прежде всего из-за войны США во Вьетнаме.

Война складывается неудачно для США. Уже в конце 1960-х становится ясно, что американцы терпят поражение и Вьетнам им не удержать. В начале 1970-х годов вновь президентом Никсоном предпринимается попытка улучшения отношений между США и Советским Союзом. Никсон едет в Москву, стороны подписывают договор по ПРО (1972 г.) и ОСВ-1. Начинается знаменитая «разрядка». Она длится до первой половины президентства Картера, то есть до конца 1970-х годов, когда Советский Союз принимает решение ввести войска в Афганистан в декабре 1979 года.

Происходит резкое обострение, США бойкотируют Олимпиаду-80 в Москве, в США к власти приходит Рейган, который объявляет так называемую программу звездных войн. СССР бойкотирует ОИ-1984 г. в Лос-Анжелесе, начинается острейший кризис вокруг ядерных ракет средней дальности в Европе. В мире все чаще говорят об угрозе ядерной войны и перспективе «ядерной зимы». Все это заканчивается так называемым нулевым вариантом: стороны договариваются не размещать ракеты средней дальности ни в Западной, ни Восточной Европе. Это открывает путь к новой разрядке Горбачев — Рейган.

Впрочем, у этой разрядки есть существенное отличие от предыдущих. Если до этого периоды разрядки были основаны на балансе интересов и определенном равновесии сил, то с ослаблением СССР при Горбачеве и его распадом при Ельцине разрядка приобретает принципиально иной характер: отныне в ее основе лежит геополитическое и стратегическое отступление СССР, России, которая подстраивается под американскую систему внешнеполитических координат за счет собственных национальных интересов.

Чисто внешне это выглядело как попытка нового руководства России в лице Ельцина через сдачу геополитических позиций сделать заявку на вступление в западный альянс. Теоретическая возможность присоединения России к главной структуре объединенного Запада — НАТО обсуждалась вплоть до 2000 года. На это была идея без будущего. В 1990-е годы выяснилось, что отказ от коммунистической идеологии, социалистического блока и военного противостояния с США вовсе не означает, что у России принципиально изменилась система национальных интересов: даже в советский период она лишь частично формировалась под воздействием идеологии и в основном определялась геополитическим положением страны. А это положение диктовало и диктует важнейший постулат: ни СССР, ни Россия были совершенно не заинтересованы в приближении к ее границам военного альянса, в который она не входит и входить не будет. Более того: во все времена Москва рассматривала это как угрозу безопасности страны. Со времен Ришелье, сформулировавшего понятие национального интереса, было очевидно, что экспансия любого альянса, если туда входят соседние страны, но не входит ваша страна, противоречит интересам вашей страны. Между тем Запад именно тем и занимался, что усиливал эту угрозу, неуклонно расширяя НАТО — военно-политический альянс, который с каждым расширением все больше приближался к нашим границам.

Однако как Советский Союз был заинтересован в дружественном, безопасном окружении в виде стран так называемого социалистического содружества, а к югу от своих границ — стран, которые не представляли угрозы (как тот же Афганистан, пока он был стабильным королевством), так и современная посткоммунистическая Россия заинтересована в доброжелательном окружении. Это диктуется не только потребностями безопасности, но и экономики. Ведь Россия остается достаточно крупным экономическим центром: с 2005 года она входит в десятку ведущих стран мира по ВВП. В лучшие годы Россия занимала 5–6 места в мировой табели о рангах с объемом ВВП в 2,5 триллиона долларов. Страна с таким экономическим потенциалом нуждается в хороших соседях — ведь это дает возможность расширять рынки сбыта, выстраивать новые интеграционные структуры. И это, конечно, отвечает нашим национальным интересам.

В интересах России оказывать влияние на ход ключевых мировых событий в нужном ей направлении и в соответствии со своими собственными представлениями, не оставляя это поле полностью другим игрокам — США, Германии, Франции, Англии. Здесь возникает соперничество доктрин, подходов, пониманий, каким должен быть современный мир. Для России очень важно, чтобы Ближний Восток не превращался в зону постоянного хаоса. Хаос генерирует террористическую активность и внешнюю экспансию радикальных фундаменталистских течений. А она, как показали события в Чечне и соседних с ней республиках, крайне опасна и для Северного Кавказа, и для Средней Азии — нашего «мягкого подбрюшья», где относительно светские постсоветские режимы могут оказаться — и уже оказывались — под давлением радикальных сил, использовавших Афганистан как базу для дальнейшей экспансии.

В силу этих факторов у России есть совокупность интересов, которые не совпадают с американскими или прямо противоречат им. 1990-е годы показали, что, пытаясь приспособиться к США, подстроиться под них, Россия фактически отказывалась от своих интересов. Найти примирение между национальными интересами России и США оказалось чрезвычайно сложно.