Тренировки продолжились, а я подошла к Марии, которая стояла у камина и сосредоточенно рассматривала портрет Агриппы.

– Это и есть мой учитель, – с грустью произнесла я.

Агриппа на этой картине был моложе, чем я его знала, но улыбка и светло-карие глаза были такими же, как всегда. Прости меня, – прозвучали у меня в голове его последние слова.

– И он был человеком, предавшим тебя, – сказала Мария.

– Да, но он спас мне жизнь.

К моему удивлению, Мария презрительно усмехнулась:

– Странно, что ты вспоминаешь о нем с такой теплотой.

Я почувствовала болезненный укол.

– Он сделал то, что счел правильным.

Что бы сказал Агриппа, если бы знал, что мы в его доме при помощи Микельмаса пробуем освоить оружие колдунов? Для начала он бы, наверное, потребовал, чтобы мы убрали все эти штуки из его дома. А потом?

– Люди делают то, что считают правильным, но это не означает, что кому-то от их усилий становится лучше, – голос Марии стал глуше, и опять женские нотки… Она потерла глаза, как будто очнулась от сна, затем отступила к окну и стала смотреть на сад.

Я заметила предсказание Агриппы на гобелене; гобелен все еще висел на стене. Чертова вещь с изображением поднимающейся из леса белой руки, на кончиках пальцев которой горел огонь. На ладони – клеймо Агриппы: два льва, с флангов атакующие щит. И хорошо знакомые мне строки:

Какой глупостью это все оказалось.

– Хоуэл. Продемонстрируй это, будь добра, – сказал Микельмас, выведя меня из задумчивости.

Он кинул мне один из кинжалов, затем схватил клубничину и закинул ее себе в рот. Я ударила сплеча, рассекая воздух, и болезненно поморщилась от высокого плачущего звука.

Микельмас тут же забрал у меня кинжал.

– Для начала всегда надо позволить продемонстрировать возможности кому-то некомпетентному, – сказал он мальчикам.

– Это льстит тебе еще больше. – Я еле сдержалась, чтобы не пнуть его в лодыжку.

– Трюк в том, чтобы ударять вверх. – Микельмас продемонстрировал правильный способ нанесения короткого резкого удара. – Ральф Стрэнджвейс утверждал, что нашел этот металл в мире, принадлежащем Древним. Послушайте…

Он раскрыл книгу, медленно прочитал несколько строчек про себя, а затем продолжил вслух:

– Ничто, кроме расплавленной и жидкой почвы из их мира, не влияет на их шкуру и поведение. Я создал кинжалы и заостренные мотыги из их глины и стали и иногда использовал их собственные кости.

Свисток. Я что, подносила к губам кость кого-то из Древних? Мне стало плохо.

– Если вы порезали их однажды, порежьте еще раз. В этом секрет.

Он снова посмотрел на нас и ударил по странице.

– У некоторых из этих тварей необычайно твердая шкура. Даже не шкура – панцирь. Вам придется применить физическую силу, помимо использования клинка. У тебя, моя девочка, может этой силы не хватить, – он посмотрел на меня.

Я хотела отпустить язвительное замечание, но, попрактиковавшись с минутку, поняла, что колдун прав. Однако резкие удары снизу вверх удавались мне лучше, и лезвие при этом не издавало плачущих звуков.

– Хорошо, – похвалил меня Микельмас. – Попробуй повернуть лезвие, нанося удар. Этот маленький зубец на кончике нужно вонзить в тело, – сказал он, указывая на зубец.

– Мог бы и раньше поделиться всей этой информацией с Орденом, – недовольно пробормотал Блэквуд. – Если учесть, что это ты навлек на нас демонов.

Он что, и правда собирается до конца занятия отпускать колкости? Блэквуд сидел в углу, разглядывая нас так, как будто мы все ужасно разочаровали его.

– Опыт мне подсказывает, что люди обычно стараются избегать тех, кто пытается их убить, – вежливо ответил Микельмас и тут же подбежал к Магнусу, который пытался управиться с косой. Так как рука Магнуса все еще была перевязана, движения были неуклюжи.

– Что? Зачем ты вертишь ее в руках? – Микельмас поправил стойку Магнуса. – Широкие дугообразные взмахи, мой мальчик, запомни. И было бы лучше потренироваться с косой снаружи, здесь тесновато.

Но Блэквуд еще не закончил разговор.

– Так или иначе мог бы попробовать, причем много лет назад.

С меня было довольно.

– Колдунов разметало по миру, и они были напуганы, Блэквуд. Ты можешь представить, каково им было? – Я сделала несколько выпадов кинжалом.

Блэквуд не ответил.

– А как вообще ты и Мэри Уиллоубай открыли портал? – спросил Микельмаса Ди, решивший сделать перерыв.

Блэквуд одеревенел, но Микельмас вроде бы не собирался выдавать секреты его отца.

– Руны, – осторожно сказал колдун. – Но я не стал бы делать этого снова.

– Почему? – спросил Ди. – Может быть, нам бы удалось отправить монстров назад.

– Опыт научил меня никогда не играть с такими вещами. Понятно? – огрызнулся Микельмас.

Ди покраснел до корней волос и снова беззвучно заиграл на флейте.

Колдун построил нас в очередь и заставил упражняться с каждым из предметов. Набив немного руку, я почувствовала разницу. И да, мне пришлось признать, что физических сил все же не хватало. Но с кинжалами и правда было легче. Микельмас аплодировал каждый раз, когда я делала правильный выпад.

– Великолепно! – Он выхватил крохотный кинжал у меня из рук и метнул его в сторону письменного стола Агриппы; лезвие воткнулось в дверцу, рукоятка кинжала задрожала.

– А как мы узнаем, всему ли научились? – спросил Магнус, щелкая хлыстом. Микельмас показал ему, как это надо делать: прокручивать петлю над головой и опускать резким движением. При этом не было никаких режущих глаза фиолетовых вспышек, а звук не напоминал удар грома. Немного шумно, и только.

– Когда столкнетесь лицом к лицу с Древними, поймете, – ответил Микельмас. – Помните, хлыст и флейта особенно хороши против Молокорона. И не советую вам подходить близко, чтобы ударить кинжалом: запах монстра может лишить вас самообладания.