чем он себе представлял. Казалось, невозможно подобрать правильные слова, но он должен был это сделать. Мик посмотрел на собравшихся и столкнулся с горящим, взбудораженным взглядом Мирры. Он набрал в грудь побольше воздуха и начал говорить.

1009 год от сотворения Свода, Водные тюрьмы, двадцатый день первого осеннего отрезка

Кай

– Я пришел сюда не за этим. – Он старался смотреть куда угодно, только не на Дарину. – Сколько бы ты ни пыталась заморочить мне голову.

– Я ничего не скажу. – Дарина ответила так резко, что Кай невольно вздрогнул и уставился на нее.

– Послушай. – Он шагнул вперед и встал вплотную к ней, в нос ударил терпкий запах давно не мытого тела. Кай чувствовал, что теряет терпение, и злился за это на Дарину и на себя самого. Пальцы мелко дрожали от желания схватить ее за волосы и впечатать головой в стену. – То, что я вожусь с тобой и от скуки ведусь на твои глупые игры, не дает тебе особого положения. Я в любую минуту могу сменить твоего надсмотрщика, и, уж поверь мне, никто из них не станет церемониться.

– Как тебе может быть все равно то, что я рассказала? Ты же сам все видел! – Дарина сжалась, но будто не замечала его слов или тяжелого взгляда. – Неужели это может ничего не значить?

– Нет! – рявкнул Кай. – Это ничего не значит.

Конечно, у него не получалось не думать о произошедшем все эти дни. Приходилось заставлять себя заниматься делами и навещать Майю, чтобы не вызвать лишних подозрений, но мыслями Кай все время был далеко.

В первые часы он просто решил посмеяться над словами Дарины, счесть за глупую выходку отчаявшейся заключенной, о которой забавно будет рассказать Ясону за чашкой травяного отвара. Вот только случившееся совсем не желало казаться смешным: Стихия все еще бурлила в Кае после того творения-намерения и сны никуда не исчезали.

Кай чувствовал себя совершенно разбитым и потерянным. Смотреть на привычный уклад в новом свете оказалось совсем не просто. Страх, что Дарина может оказаться права, сковывал его по рукам и ногам. Это обратило бы в пепел все, что он знал и во что верил.

Поговорить было не с кем. Ясон, хоть и был далеко не дураком, все же в лучшем случае поднял бы его на смех. О варианте, в котором он доносит на непутевого надсмотрщика, слишком увлекшегося бреднями заключенной, даже не хотелось думать. Майя была без сознания, мысль обратиться к родителям – явный абсурд. Кай оказался один.

Наконец усилием воли он убедил себя, что это в любом случае не должно ничего значить и он слишком много сил и времени тратит впустую. Семья Кая предана империи, и он один из них. Надо было сосредоточиться на работе и на том, как помочь Майе, слабевшей с каждым днем.

– Так ты будешь говорить? Или мне пойти к палачам и назначить дату казни? В принципе, мы даже могли бы обойтись без этой волокиты… – Кай лукавил, но надеялся, что она этого не поймет.

Дарина отвернулась, продолжая молчать. Кай был уже почти в дверях, когда до него донесся тихий шепот:

– Ты мог бы творить… Сильнее, чем когда-либо. Ты же видел. Даже если Майя очнется, ты никогда не сможешь сотворить и десятой доли того, чего сейчас себя лишаешь.

Холодок пробежал по спине Кая. Дарина била по больному. По ночам, долгими часами, прежде чем провалиться в беспокойный сон, он смотрел в потолок и думал, что с ним будет, если Майя так и не очнется. Стихия капля за каплей покидала тело, как разбитый никчемный сосуд. Без Воды он никому не был нужен.

Кай застыл на месте, не оборачиваясь. Он знал, что правильнее всего будет навсегда уйти из темной и сырой камеры, забыв все произошедшее в ней как очередной кошмар. Но он не мог себя заставить, слова Дарины попали точно в цель. Каю сложно было признаться в этом даже себе самому, но он многое бы отдал за возможность испытать еще раз силу истинного творения.

– Хватит морочить мне голову. – Демонстрировать свою слабость он все же не собирался. – Говори по делу или заткнись.

– Важнее этого дела ничего нет, – голос Дарины можно было спутать с едва слышным здесь шумом волн.

Кай на секунду зажмурился, пользуясь тем, что его лица не видно.

– Хочу увидеть все это еще раз, – на одном дыхании хрипло выдохнул он, всей душой ненавидя себя за эти слова, но не в силах противиться.

В этот раз он знал, к чему готовиться, и все равно едва устоял на ногах. Ураганы бушевали, раздираемые изнутри жестокими ливнями, стирая мир вокруг в порошок. Кай упивался этой силой, мечтая вобрать ее всю, до капли. Стихия дробила камни и тут же заполняла собой пустоту, умирая и возрождаясь вновь и вновь. В какой-то момент ему показалось, что он не справится, рассудок навсегда покинет его, что все это просто ловушка, в которой ему суждено остаться навечно.

«Кай!» – он не мог понять, стучит ли это так бешено кровь у него в ушах, бушует Стихия внутри или кто-то правда произносит его имя. С каждой секундой это казалось ему все менее важным. Здесь его настоящее место, и он остается.

«Кай!» – кто-то схватил его за руку и резко дернул, расцарапав запястье до крови. От внезапной боли он вздрогнул и открыл глаза. Все мигом прекратилось.

– Прости, – на бледном лице Дарины читался неподдельный страх. – Нам не стоит… Я боялась, что не справлюсь.

– Я думаю, ты и твои соратники только обрадовались бы, уйди я в Стихию. – Кай смотрел себе под ноги, пытаясь за грубостью скрыть смущение, благодарность и страх.

– Зачем бы мне тогда тебя вытаскивать?

– Я не знаю. – На Кая вдруг снова накатила чудовищная усталость. Сил справляться, разбираться и что-то решать как будто не осталось вовсе. – Что тебе от меня нужно? Ты же понимаешь, что я не помогу тебе бежать. И вообще никак не помогу.

Его голос звучал совершенно бесцветно, казалось, Кай сам из последних сил держится на ногах.

И тогда случилось то, чего он ожидал меньше всего на свете.

Дарина подошла и молча обняла его.

1009 год от сотворения Свода, Водные тюрьмы, двадцатый день первого осеннего отрезка

Дарина

Она и самой себе не могла объяснить, зачем это делает. Но точно знала, что если даст себе хоть секунду на промедление или раздумье, то момент навсегда будет упущен.

Возможно, Стихия все еще чрезмерно