Люська насупилась и повела меня по дорожке куда-то за сараи,а сама все оглядывалась на Вову. Завернув за угол, я остановилась:

— Люся, я вижу, что вы что-то знаете. Так что давайтедоговоримся: любую вашу информацию я оплачу. Цену сами скажите.

— Сто рублей! — вымолвила Люська, задохнувшись отсобственной наглости.

— Согласна.

В глазах Люськи отразилось разочарование: продешевила.

— Ну, идем к мужчинам.

По тому, как блестели Бовины глаза, я поняла, что Андрей егоуспел слегка подпоить. Люська тоже это заметила и нахмурилась.

— В дом проходите, — процедила она и схватиласвоего Вову за руку.

— Ты рассказывай по порядку и подробно, тогда я ещеприбавлю, — прошептала я, сунув в сенях ей в руку сотенную бумажку.

— Значит, так, — начала Люська. — У Вовыработа такая. Вызывают его в город, он приезжает, они идут в нота… нота…

— Нотариальную контору, — помог ей Андрей, —и там подписывают договор или еще какой документ, что скажут, правильно?

— Правильно, — кивнула Люська, — чего тогдаспрашивать, если сами все знаете?

Тут она сообразила, что я могу больше не заплатить иприкусила язык.

— Часто так его вызывают? — уточнил Андрей.

— Не очень, то раз в месяц, то и три месяца не трогают.

— Угу, и кто вызывает, каким образом?

— Да каким образом! У нас тут у двоих телефоны есть,так я сама звоню раз в неделю — не нужен ли Вова? Он и говорит, что привози,или наоборот — обожди пока.

— Кто он?

— Валерий, это который с Вовой занимается.

— Значит, только Валерий с Вовой дело имеет?

— Он привозит куда нужно там, в городе, а подписываютразные.

— Так, уже лучше. А скажи-ка мне, Люся, ты-то зачемтогда в город ездишь? — не унимался Андрей.

Да как же! — Люська искренне удивилась. — А кто жеденьги потом получит за работу? Вова, он ведь пьющий, — пояснила она, какбудто мы сами не поняли, — ему если хоть какие деньги в руки попадут, онсразу и пропьет, до дома нипочем не довезет.

Вова застенчиво мигнул голубыми глазками.

— Так, а вот помнишь, месяца три назад, в январе, вы вгороде были и договор о найме квартиры подписывали?

— Про договор я ничего не знаю, потому что меня в туконтору не приглашают, — строго сказала Люська, — а что в январе вгород ездили — помню.

— А стало быть, Валерия этого телефон тожезнаешь? — вмешалась я.

— Естественно, — Люська пожала плечами, — я иадрес его помню. Тут вот какое дело, — пояснила она, — Вове ведьнужно в городе прилично одетым быть. Ну Валерий раз ему костюм купил, вернулисьмы в деревню — Вова его и пропил со временем. Второй раз Валерий раскошелился —снова та же история.

— А ты-то куда смотрела? — не выдержала я.

— Да разве за ним усмотришь, — вздохнулаЛюська. — Я же ведь работаю — в соседней деревне Чикино убираюсь всельсовете через день… А пока отсутствую, он тут сам себе предоставлен…

Вова покраснел и опустил поросячьи ресницы.

— В общем, надоело это Валерию, он теперь привозит Вовук себе — он один живет, — там переодевает и бреет, потом едем по делам, апотом обратно к нему возвращаемся, переодеваемся и домой едем.

— А в тот раз также было?

— Конечно. И вот еще что скажу, — Люська наклониласько мне, — сидим мы в тот раз у Валерия на кухне, вдруг телефон звонит.Валерий и говорит, что все, мол, в порядке, зайдите за бумагами. И сразу же —звонок в дверь, минуты не прошло. Валерий нас на кухне закрыл, а сам вышел вкоридор, поговорили они о чем-то, потом тот ушел. А потом и засобирались.

«Неужели сосед?» — глазами спросила я у Андрея.

«Очень может быть», — ответил он мне тем же способом.

Домой мы ехали молча. Андрей думал о чем-то своем, а у менявдруг зверски разболелось ушибленное утром колено. Было не рассмотреть, что там— синяк или ссадина, но болело сильно. Андрей любезно подвез меня к дому,несмотря на то что сам очень торопился. К Валерию мы пока решили не ходить —некогда.

Петр Степанович припарковал машину на обочине шоссе, закрыл ееи медленной усталой походкой направился к месту встречи. Он совершенно не спалэтой ночью и волновался, да и шантажистка назначила встречу на шесть часов утрав очень удаленном конце города — в Приморском парке, а Вахромеев решил приехатьза час до назначенного времени, чтобы подготовить ей неожиданный упреждающийудар. Да еще и машину пришлось вести самому — не мог же он посвятить в такоедело своего шофера… Палыча — мог бы, но Палыча больше нет. Положиться больше нена кого. И вот он сам ехал через весь город… Конечно, ночью улицы почти пусты,дорога несложная. Но он так давно не сидел за рулем, очень устал, теперь рукитряслись… хотя, может быть, они тряслись не от непривычной работы, а отволнения, от усталости, накопившейся за эти ужасные дни, когда все шло не так,все шло не по плану…

Петр Степанович огляделся по сторонам. В предутреннем мракеперед ним вырисовывалась темная громада «Колеса обозрения». Вот он, городокаттракционов, где назначила ему встречу эта вымогательница, авантюристка,сломавшая все его планы, разрушившая всю жизнь…

Какого труда, каких унижений стоила Вахромееву его карьера,как долго он шел к своему сегодняшнему положению… Он считал его совершеннозаслуженным, как всякий человек считает заслуженным любой свой успех, любуюудачу, относит их на счет своих замечательных достоинств, своего ума, таланта итрудолюбия, и, напротив, всякую неудачу находит несправедливой, незаслуженной,приписывает проискам темных сил или интригам действительных или вымышленных недоброжелателей…

«Нет, — думал Вахромеев, — рано еще списывать меняв расход, я еще поборюсь за место под солнцем! Это только никчемные исполнителивиноваты в досадной цепи неудач, а сам я сумею сделать все как надо. Говорятже: если хочешь, чтобы дело было сделано, — делай его сам».

Петр Степанович, осторожно оглядываясь по сторонам, прошелна территорию городка аттракционов. Много лет ему не случалось бывать в такихместах. Какими-то забытыми детскими воспоминаниями повеяло на него отнеподвижных рядов огромных качелей, змеящихся по искусственной горке вагонеток«Веселого поезда», тихо покачивающихся на ветру сидений цепной карусели…

Давным-давно маленьким мальчиком он ходил среди талыхвесенних сугробов провинциального Владимира, облизывал ядовито-розового леденцовогопетушка на палочке, считал копейки в кармане — хватит ли у него денег, чтобы,прокатиться на такой карусели. И набрать денег на карусель казалось ему такимсчастьем, таким блаженством! Как изменились у него с тех пор представления осчастье! Да полно, тот ли это человек? Как мало связывает Петра СтепановичаВахромеева, влиятельного могущественного чиновника, одного из отцов города, стем сопливым, вечно простуженным владимирским мальчишкой!