Я почувствовала, как быстро алеют щеки и уши.

– Ничего подобного! Просто я пытаюсь хорошо выполнить свою работу!

– Но ведь он в чем-то прав.

Я вздрогнула, не ожидая, что Оська примет сторону Дика, а он взлетел с рук и устроился на одной из балок балдахина.

– Когда в замок явился вор, ты даже и не подумала звать на помощь и чуть не погибла. По-моему, это было крайне глупо с твоей стороны.

Щеки уже горели, очень хотелось провалиться сквозь землю.

– А когда явился еще и гэйл, почему ты тогда ничего не предприняла? Я понимаю, вспоротая спина – довод уважительный, но ты могла позвать хотя бы меня, вместо того чтобы погибать в одиночку.

– Прости.

– Что? – остановился Оська.

– Прости. Я была не права.

Он задумчиво кивнул и продолжил уже более ласковым тоном.

– Пойми, Ирлин, твоя чрезмерная забота о Дике ни к чему хорошему не приведет. Он сильный маг и воин, ты же, если говорить прямо, – ужасная магичка и никудышный боец. Все, что ты можешь, – это подлечить раны. Но как можно с такими данными лезть со своим героизмом вперед, заслоняя подопечного грудью? Это по меньшей мере глупо – ты согласна?

Слезы стекали по щекам и капали на дубовые доски пола. Я ничего не могла с собой поделать, слишком больно было наконец осознать, насколько же я бесполезна для Дика.

– Эй, ты чего, плачешь, что ли? Ой!

Оська суматошно взлетел и чуть ли не рухнул мне на плечо, пытаясь обнять за шею крыльями, погладить по лбу и при этом еще и срочно извиниться.

– Все хорошо, Ось, не переживай. – Я вытерла слезы ладонью и пересадила пушистика себе на руки. Он огорченно смотрел на меня, не зная, как вернуть назад обидные слова. – Ты прав во всем, только вот не получается у меня поступать и мыслить правильно. Наверное, даже этого мне не дано. Я просто буду защищать его и дальше так, как умею. И пусть я ужасный маг и никудышный воин, но зато я искренне хочу его защитить.

Оська неумело гладил меня крылом по руке, стараясь утешить.

– Ты ведь поможешь мне, Ось?

– А куда я денусь.

Я грустно улыбнулась сквозь все еще капающие слезы.

– Не бойся, Ирлин, уж кто-кто, а я тебя не брошу, и вдвоем мы уж как-нибудь со всем справимся.

Я кивнула, осторожно прижимая к груди пернатое чудо.

– Спасибо.

Оська только хмыкнул в ответ. А у меня стало значительно легче на душе. И ни я, ни Оська не заметили все это время стоявшего снаружи Лиса, молча слушавшего весь наш разговор.

Ночь. Тишина. Луна заинтересованно заглядывает в окна, освещая кровать и мирно спящего на ней лорда. Мы с Оськой неслышно, как тени, просачиваемся внутрь комнаты, у меня в руке тяжелая сковородка, а в глазах почти отчаяние.

– Ось, а ты уверен, что это действительно нужно?

– Анестезия.

Снова это непонятное слово. Ну ладно – в конце концов, это во благо.

Прямо около кровати под ногой предательски скрипнула половица, Дик открыл глаза и резко сел. Я врезала ему по голове сковородкой, послышался гулкий звук, и Дик рухнул обратно.

– Молодец, – вякнул впечатленный мыш, сидя на моем плече. – Именно так это и надо было сделать: сильно и безжалостно.

Мне хотелось удавиться, но Оська уже принялся командовать, не давая мне толком погрузиться в пучину отчаяния.

– Так, теперь ляг рядом с ним и прижмись лбом к его груди.

– А это прилично? – засмущалась я, разглядывая его сильную грудь, выглядывающую из-за распахнутого ворота рубашки.

– Нет, но не более чем бить его сковородкой по голове.

Я кивнула и нырнула в постель, опуская свою голову с ярко пылающими щеками ему на грудь. Ощущение было довольно странное, я и не знала, что даже простое прикосновение будет так болезненно и в то же время так приятно. Блин, да что же со мной происходит? Поскорей бы это все закончилось.

– Ирлин! – заорал Оська.

– Чего? – мурлыкнула я, вдыхая запах его тела. Пахло морем и немного вином. Приятно.

– Хватит шарить руками по его груди, сосредоточься!

Я аж подскочила, с ужасом осознавая, что творю.

– Ось, я не могу!

– Без паники, я тут.

– Нет, ты не понимаешь, я не хочу к нему прикасаться.

– Почему? – Оська перелетел к нему на грудь и внимательно ее осмотрел. – Вроде ничего страшного нет, да и пахнет приятно.

Мои уши сейчас сгорят.

– Вот именно поэтому…

– Так. Кончай дурью маяться и срочно ложись на него!

– Ося!!!

– Он щас очнется! Ты хочешь объединить сознания или нет?

Под грозным взглядом Оськи я снова легла на грудь Дика, старательно не думая ни о чем, что могло бы меня смутить.

– Молодец, теперь замри, я буду колдовать, а ты попытайся уснуть.

Ага, щас. Прямо захраплю, и немедленно!

Дик внезапно пошевелился и резко притянул меня к себе, прижав за талию к груди так сильно, что я даже вздохнуть не могла.

– Ось, – прохрипела я, понимая, что ситуация обостряется.

– Щас, держи! – Мне под нос сунули ручку от сковородки.

Дика мне стало просто жалко.

– Давай!

И я дала. Сковородка с силой рухнула на многострадальный лоб, послышался еще более сильный гул. Я замерла, стараясь не шевелиться.

– Он жив? – тихо спросил Оська, сидя рядом с его головой на подушке.

– Не знаю.

– Так проверь!

– Как?

– Послушай, бьется ли сердце.

Я обругала себя за бестолковость и приложила ухо к груди. Сердце билось, и на душе сразу стало значительно легче. Только вот руки Дика продолжали крепко прижимать меня к нему. Я дернулась, попытавшись освободиться, но ничего не получилось.

– Ну как? Труп?

– Нет, – зашипела я, пытаясь разогнуть хотя бы одну из его рук. Результат – нулевой.

– Да брось ты это, лучше давай продолжим.

Я вздохнула и кивнула.

– Ложись.

– Легла.

– Так, а теперь расслабься. Я начинаю колдовать.

Сколько пафоса. Гм, ладно, надо попытаться расслабиться, расслабиться… но все, что я чувствовала, – это жар его тела, силу сжимающих меня рук и теплое дыхание на макушке. Сердце в груди грохотало так, что я испугалась за свою жизнь.