Я открыл глаза и осмотрелся. В камере было темно, и зрение переключилось на ночной режим. Странно, ведь надзиратели должны были принести ужин. Вряд ли они позволили бы мне встретить их вот так, сидя на столе. И почему не опущены нары?

Я напряг слух, вызывая состояние, которое позволяло мне слышать даже сквозь толстые стены. Но в мире царила полная тишина. Вот только это невозможно. Ведь ночью в СИЗО наступала другая жизнь, которая замирала лишь под самое утро. Нет и звуков машин, что без конца снуют по проспекту, радом с которым и выстроен изолятор.

Змеиным движением я скользнул на пол и подошёл к двери. Может быть, я что-то сделал не так и слух меня просто подводит? Однако приложив ухо к холодному железу, я так и не смог ничего уловить. Мир будто умер, пока я спокойно сидел на столе.

Стоило поймать себя на этой мысли, как внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия. Но не только. Внезапно я ощутил в себе кое-что ещё, будто открылся новый орган восприятия. Не слух, не зрение и даже не обоняние. И едва я прислушался, как мир вокруг засиял новыми красками.

Описать это довольно сложно. Ближе всего подойдёт слово «настроение». Похоже на то, когда близкий тебе человек испытывает яркие эмоции, притом настолько, что они заражают, начинают казаться собственными. И то, что излучал мир, вызывало стойкое желание сдохнуть. Тоска, обречённость, смерть и страх. Настолько сильные, что я невольно отстранился и поспешил отключить внезапно открывшийся дар.

Меня охватила паника. На всякий случай я толкнул дверь, в надежде, что она окажется не заперта. Но нет, надзиратели и не подумали открыть камеру. А может, даже и не вспомнили обо мне. Кто знает, что творилось там, за стенами, пока я путешествовал в сознании предка. Больше того, я не имел ни малейшего представления, сколько времени там провёл. Организм подсказывал, что много. Жрать хотелось невыносимо, а от жажды так першило в глотке, что аж язык прилипал к нёбу.

Поворот крана на смесителе ничего не дал, даже шипения. А значит, водопровод успел пересохнуть. Желания позвать на помощь как-то не возникало, тем более я уже точно знал, что за дверью нет ни одной живой души.

Очередной приступ паники удалось погасить каким-то невероятным усилием воли. Страх ледяной волной подкрался к сердцу, охватил мозг и адреналином взорвался в крови. Мысли захлестнуло ожидание неминуемой смерти. Ведь если не случится чуда, самостоятельно я отсюда не выйду.

Пытаться вынести железную дверь, специально созданную для того, чтобы её невозможно было открыть изнутри… ну, то такое. Может быть, в кино, обладая невероятной силой супергероя, и возможно, но вот в реальности — нет. Даже несмотря на то, что я обладаю чем-то подобным сверхспособностям, это попросту невозможно. Железо в любом случае гораздо прочнее плоти.

Средств связи нет, звать на помощь равнозначно смерти. А ещё я был на сто процентов уверен: достаточно издать хоть малейший шум, и то, что уничтожило жизнь снаружи, моментально ворвётся внутрь. Я это чувствовал. Словно мрачные тени блуждали где-то рядом. От них просто воняло ненавистью и злобой. А у меня нет даже палки, чтобы попытаться отбиться. Хотя… палка здесь вряд ли поможет.

Я невольно сжал в руке нательный крест на тонкой верёвке. Возможно, лишь благодаря ему я всё ещё жив и нахожусь в недосягаемости для тварей снаружи. Жаль, ненадолго. Сколько ещё я продержусь без еды и воды? Сутки, может быть, двое, учитывая мою способность к восстановлению. Понять бы ещё, как долго я пребывал в медитативном состоянии. А что, если?..

Недолго думая, я вновь забрался на стол и попытался погрузиться в воспоминания. Но ничего не вышло, будто кто-то могущественный взял и перекрыл мне доступ к памяти предков. А может, я получил всё, что было необходимо? Ведь в момент пробуждения я точно знал, о чём говорили те двое. В смысле — мой пращур и демон высшего круга. Сейчас в сознании осталось лишь слово «ключ», но ни образа, ни места, где он спрятан, вспомнить не получалось. Хотя я был уверен, что знаю, где он.

«Бах»! — что-то грохнуло в ночной тишине, застав меня вздрогнуть. Цокот когтей по бетонному полу рассыпался бисером эха, отражаясь в узких коридорах от стен. Я затаил дыхание. Новая волна страха охватила сознание и вновь наполнила кровь адреналином. Всё ещё оставаясь на столе, я поднялся на ноги и приготовился к схватке, хоть и понимал, что она будет проиграна. Но я не собирался покорно сидеть, пока чёрные псы будут рвать моё тело на части. Лучше сдохнуть в бою, чем молить о пощаде, словно трусливая сука.

Липкое чувство страха сменилось боевым задором. Я почувствовал, как на лицо наползла кривая ухмылка. Я был готов. Однако цокот миновал мою дверь и постепенно растаял в звенящей ночной тишине.

Успокоив сердцебиение, я вновь уселся на стол и сделал глубокий вдох, после чего едва не вывернул содержимое желудка. Вонь гниющей плоти была настолько густой, что казалось, её можно потрогать руками. А ведь ещё минуту назад я её не чувствовал. Возможно, её принесло сквозняком, который образовался из-за чёрного пса. Видимо, тварь открыла двери, позволив ветру ворваться в здание.

И действительно, из-под двери потянулся слабый поток воздуха, точнее — смрада. Он наполнял камеру, становился всё гуще и отвратительнее.

Сколько же времени прошло?

* * *

Так, сидя на столе, я встретил рассвет. Вначале слабый, серый, едва различимый. Он словно боялся войти в этот мир и скромно намекнул о себе бледной полоской под дверью. Плавно, нехотя, свет проникал сквозь щель, пока не превратился в золотое сияние. Я любовался им и думал о том, что, возможно, вижу его в последний раз.

А затем на двери лязгнул замок.

Я не сразу понял, что происходит. Дверь распахнулась, и яркий солнечный свет отразился болью в глазах, а в проёме возник тёмный человеческий силуэт.

— Живой… — прозвучал чей-то до боли знакомый голос. — А я уж и не надеялся.

— Ты кто?

— Конь в пальто, — огрызнулся гость и шагнул внутрь.

Я проморгался, смахнул выступившие слёзы и невольно улыбнулся, когда наконец смог рассмотреть того, ко пришёл мне на выручку.

— Маркин, мать твою, ты чё так долго?!

— Пожалуйста, — ухмыльнулся он и протянул мне фляжку.

Я тут же присосался к горлышку и с жадностью пил, пока в рот не упала последняя капля. Рустам смотрел на меня с улыбкой, будто и в самом деле не верил, что увидит меня живым.

— Что произошло? — спросил я и вернул фляжку.

— Идти можешь?

— Вполне. Так что случилось?

— Давай потом, сваливать