Как правило, наречение имени предоставлялось священнику. Он выбирал имя по святцам в соответствии с чествованием того или иного православного святого, совпадающим с днем крещения или рождения ребенка или близким к этому днем. Нельзя было выбирать имя святого, чей день памяти уже миновал, ибо такой святой не мог защитить ребенка. Круг женских дворянских имен был, конечно, не так узок, как в императорской семье, но все же ограничен. Девочку могли назвать Марией, Елизаветой, Александрой, Натальей, Екатериной, Анной, а также Полиной, Дарьей, Зинаидой, Юлией, Верой, но никогда не называли Василисой, Феклой, Федосьей, Маврой. «Сладкозвучные греческие имена, каковы, например: Агафон, Филат, Федора, Фекла и проч., употребляются у нас только между простолюдинами», — пишет Пушкин в примечаниях к «Евгению Онегину». В его же «Барышне-крестьянке» Лиза, наряжаясь крестьянкой, называет себя Акулиной, чтобы никто не заподозрил ее благородного происхождения.

* * *

Критическим периодом для младенца был тот, когда у него прорезались зубы. В это время дети все тянут в рот, кроме того, их иммунитет снижается. Заболевания в этот период были одной из частых причин младенческой смерти. Вообще младенческая смертность в России даже в конце XIX века, по данным энциклопедии Брокгауза и Эфрона, была выше, чем в Европе. До 5 лет доживали только 550 детей из тысячи, тогда как в большинстве европейский стран — более 700.

Платье для грудного младенца. Россия. XIX в.

Основными причинами смерти детей в первые годы жизни были желудочно-кишечные и инфекционные заболевания, болезни органов дыхания. Так из 11 786 детей, умерших в 1907 году в Петрограде, 35,8 % умерло от желудочно-кишечных расстройств, 21,1 % — от врожденной слабости, 18,1 % — от катарального воспаления легких и дыхательных путей, на долю инфекционных болезней приходилось 11,0 %.

Конечно, детская смертность была выше среди беднейших слоев населения, но и дворяне ежегодно платили страшную дань.

После того как ребенок переставал кормиться грудным молоком и кормилица покидала дом, главную роль в жизни ребенка играла няня, как правило, — крепостная женщина. Самой знаменитой няней в русской истории была Арина Родионовна — крепостная, принадлежавшая семье Ганнибалов, няня Александра Сергеевича Пушкина, кормилица его старшей сестры Ольги. Она родилась в 1758 году в деревне Суйда, а точнее — в полуверсте от Суйды, в деревне Лампово Копорского уезда Петербургской губернии. Мать ее, Лукерья Кириллова, и отец, Родион Яковлев, были крепостными, в семье было семь детей. Годовалую Арину вместе с ее семьей и другими крестьянскими семьями, жившими в Суйде и прилегающих деревнях, купил прадед А. С. Пушкина — А. П. Ганнибал. В 1781 году Арина вышла замуж за крестьянина Федора Матвеева (1756–1801), и ей разрешили переехать к мужу в село Кобрино, неподалеку от Гатчины.

В 1792 году она была взята бабкой Пушкина Марией Алексеевной Ганнибал в качестве няни для племянника Алексея, сына брата Михаила, и за эту работу получила отдельную избу в Кобрино. После рождения Ольги в 1797 году Арина Родионовна была взята в семью Пушкиных, где жила до старости.

В 1799 году ей даровали вольную, однако Арина Родионовна не воспользовалась ею. Четверо детей Арины Родионовны остались после смерти мужа в Кобрино, а она сама жила при Марии Алексеевне с 1803 года в Москве, а с ноября 1804 года (после продажи Кобрино) — в селе Захарово. Сестра Пушкина Ольга (в замужестве — Павлищева) вспоминает, что няня «…мастерски говорила сказки, знала народные поверья и сыпала пословицами, поговорками».

Сохранились два ее письма к Пушкину, написанные под диктовку няни и являющие пример ее образной речи.

Первое письмо, очевидно, писал один из сельчан Михайловского, не самый великий грамотей: «Генварь — 30 дня. Милостивой Государь Александр, сергеевичь и мею честь поздравить васъ съ прошедшимъ, новымъ годомъ изъ новымъ, сщастиемъ, ижелаю я тебе любезнному моему благодетелю здравия и благополучия; ая васъ уведоммляю что я была въпетербурге: иобъвасъ нихто — неможить знать где вы находитесь йтвоие родйтели, о васъ Соболезнуютъ что вы кънимъ неприедите; а Ольга сергевнна къвамъ писали примне соднною дамою вамъ извеснна А Мы батюшка отвасъ ожидали, писма Когда вы прикажите, привозить Книги нонесмоглй дождатца: то йвозномерилисъ повашему старому приказу отъ править: то я йпосылаю, большихъ ймалыхъ, Книгъ сщетомъ — 134 книгй архипу даю денегъ — сщ 85 руб. (зачеркнуто. — Ю. Д.) 90 рублей: присемъ Любезнной другъ яцалую ваши ручьки съ позволений вашего съто разъ ижелаю вамъ то чего ивы желаете йприбуду къ вамъ съискреннымъ почтениемъ Аринна Родивоновнна».

Второе письмо написала для няни приятельница поэта в Тригорском Анна Николаевна Вульф:

«Александръ Сергеевичъ, я получила Ваше письмо и деньги, которые Вы мне прислали. За все Ваши милости я Вамъ всемъ сердцемъ благодарна — Вы у меня беспрестанно в сердце и на уме, и только, когда засну, то забуду Васъ и Ваши милости ко мне. Ваша любезная сестрица тоже меня не забываетъ. Ваше обещание к намъ побывать летомъ очень меня радуетъ. Приезжай, мой ангелъ, к намъ в Михайловское, всехъ лошадей на дорогу выставлю. Наши Петербур. летомъ не будутъ, они (все) едутъ непременно в Ревель. Я Васъ буду ожидать и молить Бога, чтобъ он далъ намъ свидиться. Праск. Алек. приехала из Петерб. — барышни Вамъ кланяются и благодарятъ, что Вы их не позабываете, но говорятъ, что Вы ихъ рано поминаете, потому что они слава Богу живы и здоровы. Прощайте, мой батюшка, Александръ Сергеевичъ. За Ваше здоровье я просвиру вынула и молебенъ отслужила, поживи, дружочикъ, хорошенько, самому слюбится. Я слава Богу здорова, цалую Ваши ручки и остаюсь Васъ многолюбящая няня Ваша Арина Родивоновна. Тригорское. Марта 6».

Интересно, что Пушкин, как многие его современники, звал свою няню мамой, мамкой (родную мать называли maman, матушкой или маменькой). По свидетельству кучера Пушкина П. Парфенова: «Он все с ней, коли дома. Чуть встанет утром, уж и бежит ее глядеть: „Здорова ли, мама?“ — он ее все мамой называл… И уж чуть старуха занеможет там, что ли, он уж все за ней…» В словаре Владимира Даля читаем: «Мама, мамка — кормилица, женщина, кормящая грудью не свое дитя; старшая няня, род надзирательницы при малых детях».

По признанию Пушкина, Арина Родионовна была «оригиналом няни Татьяны» из «Евгения Онегина» и няни Дубровского. Принято считать, что Арина Родионовна также является прототипом мамки Ксении в «Борисе Годунове», княгининой мамки («Русалка»), женских образов романа «Арап Петра Великого».

Арина Родионовна скончалась после недолгой болезни 70 лет от роду 29 июля 1828 года в Петербурге в доме Ольги Павлищевой и похоронена на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге.

А вот как вспоминает о своей няне Вера Петровна Желиховская, дочь писательницы Елены Ган и сестра философа Елены Блаватской. «Чудесная старушка была наша няня. Она была стара, она вынянчила еще мою маму, дядю и тетей, а теперь, когда мы приезжали к бабушке, она по старой памяти всегда вступала в свои права и нянчилась с нами. Все в доме не только любили и уважали ее, но многие и побаивались. Няня без всякого гнева или брани умела всем внушить к себе уважение и страх рассердить ее. Мы, дети, боялись ее недовольного взгляда, хотя няня не только сама нас не наказывала, а терпеть не могла даже видеть, когда нас наказывали другие.