жрать налево и направо? Не делай этого, пожалуйста. А то в следующей жизни рожусь каким-нибудь опарышем… да уж, докатилась… — я молола всякую чушь под внимательным взглядом мишки. И мне чудилось то недоумение, то веселье, то печаль… Скорее всего это была всего лишь пересменка тараканов в моей голове.

Я решительно сдвинула засов, лязг металла коротко разрезал воздух в ночном парке. Я спряталась за ближайшей пальмой, но никто не спешил к клетке. И из клетки тоже никто не торопился. Я подошла и открыла дверцу.

— Ну же, мишка, давай. Вон там лес, я точно знаю, куча ягод в нём, в реках форель… Рассветы, закаты, ароматные травы, бабочки, птички… в общем свобода… Ну что ты сидишь? Не упусти шанс! Утром придут и закроют опять, а ты опять будешь тут печальный сидеть. Аааааа… Или тебе тут невесту пообещали? Ну тогда да, дилемма.

Зверь всё так же неотрывно на меня смотрел сквозь прутья. А я всё больше убеждалась в своём безумии.

Чокнутая одинокая экотеррористка… Я вдруг увидела со стороны себя: глупую, жалкую… тут медведь накормлен, напоен и осмотрен ветеринаром. Может ему другого и не надо? А я пристала к бедной животине. Но в следующий момент я ошалела от того, что ноги сами понесли меня внутрь клетки. Думаю медведь тоже не ожидал такого поворота, он аж дернулся в сторону от меня, но в тусклом свете луны его взгляд уже не был таким пустым, в нем будто заискрила жизнь, ещё так незначительно и неуверенно, но я уже видела проблески надежды и любопытства.

— Ну что ты? Боишься? Вот ты даёшь! Ты посмотри, какой ты большой и сильный, ты всё сможешь! Хотя, не буду заставлять, подумай, выбери путь… это моя дверь закрыта, а у тебя есть варианты. Можно я тебя хоть потрогаю? Не съешь? Я очень скучаю по одному мишке…

Медведь смешно склонил голову набок, будто прикидывал, есть ли во мне хоть крупица здравого смысла или нет? Я сама не могла объяснить свою отвагу на грани суицида, действовала, будто пьяная: что хочу, то и ворочу. Это завтра я буду вспоминать, холодея от ужаса, и хвататься за корвалол. Если выйду из клетки, конечно.

Пока я размышляла, что-то изменилось. Я протягивала руку к шерсти, как вдруг медведь бодро встал и заграбастал в свои громадные лапы. Сначала я думала, что пришёл конец моей глупой жизни, и сейчас мне откусят голову. Но мишка нюхал мою макушку, стоя на задних лапах и придерживая меня передними. Он издавал какие-то странные рычаще-урчащие звуки, будто что-то тихо говорил. Волна страха схлынула, оставляя какое-то опустошение, которое, впрочем, быстро начало отступать под натиском целого коктейля чувств. Радость, грусть, тоска, удивление, любовь… я чувствовала такое странное единение с этим зверем, с миром, с природой… в общем не удивительно, что я через несколько минут банально ревела от избытка эмоций, уткнувшись в мохнатое пузо.

— Так, ладно, отпускай. Мне пора, а ты подумай. Теперь всё зависит от тебя.

Я выцарапалась из лап зверя, он, к моему некоторому удивлению, совершенно спокойно разжал объятия. Я вышла из клетки и быстрым шагом пошла по тропинке. Обернулась напоследок, пока медвежий дом не усчез за поворотом, но там уже было пусто. Медведь ушёл. Я набрала полные лёгкие воздуха и шумно выдохнула через рот, сложив губы трубочкой.

— Что ж…

И я пошла домой.

Утро выдалось удивительно тихим: птицы деликатно напевали свои утренние мотивы, не так шумел лес за двором, даже цикады прикрутили звук, а солнечные зайчики не спешили скакать по комнате, раздражая сонные глаза. Я потянулась и взглянула в окно. За забор уползали остатки тумана, небо было жемчужно-серым, обещая сегодня передышку от жары. Я пошла в туалет, удивлённо хмыкнула: организм всё так же протестовал, критические дни задерживались. В этом я обвинила депрессивное состояние и недавний грипп, они вполне могли потревожить гормоны и в одиночку, а уж в паре…

Умывшись и одевшись, я спустилась по двору к кухне. Никого не было видно, я собрала бутерброд, положила его в тарелку, заварила зелёный чай в большую кружку и пошла к себе. Было приятно, сидя на крыльце, поедать такой нехитрый завтрак, запивая это всё ароматным напитком и чистым прохладным воздухом. Я помнила события прошлой ночи, но мне они казались нереальными. Я попыталась даже пробудить в себе чувство беспокойства, ведь я же совершила преступление. Нет, ничего. Будто я просто прочитала статью в газете, а не лично в этом участвовала.

Пока я размышляла о причине своего невероятного умиротворения, со стороны леса послышалось какое-то движение. Даже не хруст веток, не шуршание листьев, а просто каким-то шестым чувством я ощутила чьё-то присутствие. Я навострила уши и попыталась вглядеться во мрак лесной чащи за забором.

— Доброе утро! — Ахра своим громким приветсвием застал меня врасплох, и я, пролив немного чая себе на колени, вскочила и зашипела, — ох, прости, Златик!

Такая форма моего имени резанула по ушам. Но теперь мой слух точно уловил ещё и шум со стороны леса.

— Привет… да ничего страшного, чай уже остыл.

— А почему ты завтракаешь тут? Я ждал-ждал…

Такая навязчивость немного нервировала. Хотя я подумала, что это могли быть и гормоны: как раз время быть вредной и нервной.

— Иногда люблю покушать в тишине и на природе, такого дома не бывает.

Мужчина намек не понял, либо проигнорировал.

— Можно составить компанию?

Я вздохнула и подвинулась. Ахра устроился рядом на той же ступеньке, держа в руках кружечку с кофе.

— Представляешь, мне с утра друг позвонил, он в полиции работает…

Я замерла и перестала дышать. Вот теперь эмоции зашевелились.

— …медведь, который вчера на тебя глаз положил, сбежал. Смотри осторожнее, а то вдруг в гости придёт!

Ахра засмеялся, довольный шуткой, а я, приклеив на лицо улыбку, покосилась в сторону леса.

— С чего бы ему ко мне идти?

— Ну как же, вчера так смотрел, я ещё не видел такого внимания со стороны зверей к прохожим людям.

Я сглотнула комок и снова напустила на себя самый непринуждённый вид.

— Так а что же полиция? Ищет беглеца?

— Ищет, — сказал мужчина и приложился к маленькой кружечке, задумчиво взирая куда-то в даль. Что там можно было так долго пить, я не понимала. Моя полулитровая кружка тем временем почти опустела.

— Злата, а ты уже купалась?

— Еще нет, — сказала я и сама себе удивилась. Обычно я неслась окунаться в морскую пучину буквально с поезда.

— Я сейчас на море еду.