Эта мысль тронула его с мрачным удовлетворением, и он поднял свою двойную трубу, глядя на муравьеподобную пехоту и кавалерию, копошащиеся сразу за пределами досягаемости артиллерии. Двойная труба была не такой мощной, как телескопы, установленные на рельсах башен, но ее парные окуляры давали трехмерное изображение, которое обеспечивало гораздо большее ощущение деталей, и он медленно провел им по панораме перед ним.

— Я тоже никогда раньше не видел столько людей в одном месте, Кидрик, — сказал он через мгновение. — Впечатляет, не так ли?

— Это один из способов выразить это, — кисло ответил лысый, широкоплечий сиддармаркец.

Несмотря на то, что шансы были против них, Файгера казался гораздо более расслабленным, чем когда Хант со своими морскими пехотинцами и моряками впервые прибыл в Тесмар. Отчасти это, вероятно, было связано с тем, что его гарнизон и ограниченное число гражданских лиц, которых еще не вывезли, были для разнообразия на самом деле хорошо накормлены. Однако большая часть этого, несомненно, проистекала из осознания того, что он и люди, которых ему удалось удержать вместе в течение ужасной зимы, в конце концов, не были брошены. Само количество артиллерии и артиллеристов, высаженных ИЧФ, было достаточным доказательством этого, и мастерство, которое его люди приобрели с захваченными доларскими винтовками, переданными Хантом, сотворило чудеса с их моральным духом и с ним самим.

Сиддармаркский генерал также был удивительно невозмутим тем, что лорд-протектор настаивал на том, чтобы Хант получил общее командование. Для него это имело смысл, учитывая тот факт, что большая часть винтовок защитников, вся их артиллерия и каждая тонна припасов были доставлены Чарисом. Кроме того, у него было еще меньше опыта обращения с оружием новой модели, чем у их врагов, и он это знал.

— Ну, — отметил Хант, — кавалерия будет чертовски бесполезна, если дело дойдет до штурма окопов, а это половина или больше всех, кого мы там видим. И, по словам наших шпионов, у Харлесса артиллерия легче по сравнению с доларской. Плюс есть тот небольшой факт, что он деснаирский дворянин, и мы все знаем, как они относятся к «простой пехоте». — Граф покачал головой, его улыбка довольно сильно напомнила Файгере голодного ящера. — Генерал, который позволяет презрению к своему противнику управлять его планированием, — это генерал, которого ждет больная задница, и я придерживаюсь мнения, что у наших парней хватит обуви, чтобы надрать ее.

— Ты действительно думаешь, что он попытается напасть?

— Нет, если у него есть хоть капля здравого смысла, но вот тут-то и проявляется презрение. И, честно говоря, нам, вероятно, следует добавить к этому неопытность. — Хант пожал плечами. — По крайней мере, в ближайшее время все, кроме нас, чарисийцев, будут действовать в полной неизвестности, Кидрик. Уверен, что Рихтир и Алверез могли бы дать Харлессу несколько советов, а Рихтир, по крайней мере, достаточно умен, чтобы попытаться. Вопрос в том, достаточно ли у Харлесса ума, чтобы слушать. Если это не так, он и его люди будут учиться так же, как Алверез и Рихтир, — на горьком опыте.

* * *

— Спасибо, что пришли так быстро, сэр Рейнос.

Сэр Рейнос Алверез слегка натянуто поклонился безупречному моднику, который приветствовал его, когда он вошел в огромную, ярко раскрашенную палатку. Молодому человеку перед ним было не больше двадцати пяти лет, и он был одет по высшему стилю императорского деснаирского двора, который находился чертовски далеко от города Тесмар. Если не считать легкого парадного меча, он был безоружен, его темные волосы были аккуратно завиты, руки с красивым маникюром, и Алверез уловил запах дорогого одеколона, когда юноша поклонился в ответ.

— Я сэр Грейм Кир, — сказал он, выпрямляясь, — и имею честь быть адъютантом его светлости герцога Харлесса.

— Конечно. А это сэр Линкин Латтимир, мой личный помощник, — Алверез указал на довольно пожилого, более обветренного и гораздо более сурового на вид капитана королевской доларской армии, стоявшего рядом с ним, — и отец Суливин, мой интендант.

— Польщен, отец, — пробормотал сэр Грейм, наклоняясь, чтобы поцеловать кольцо шулерита. Он выпрямился и кивнул Латтимиру с видом человека, который опытным взглядом оценил положение еще одного нижестоящего. Затем он снова повернулся к Алверезу.

— Если вы составите мне компанию, сэр Рейнос, его светлость ждет.

* * *

Следуя за юным щеголем по устланному толстым ковром проходу между стенами из мягко вздымающегося хлопчатого шелка, Алверез напрягал мозги, пытаясь причислить Кира к рядам деснаирской знати. Ему не очень повезло, когда Латтимир наклонился ближе.

— Барон Фирнах, сэр. — Шепот в ухе Алвереза был таким слабым, что даже он едва мог его расслышать. — Троюродный брат герцога Трейхоса и внучатый племянник герцога Харлесса.

Алверез кивнул. Конечно, так оно и было. А Тейлар Гарман, герцог Трейхос, оказался первым советником Мариса IV. Сэр Рейнос понимал необходимость выбора людей хорошей крови на важные посты, и, очевидно, семья должна была быть фактором. Тем не менее, существовала такая вещь, как попытка найти компетентного человека хорошей крови вместо еще одного бесполезного придворного щеголя, даже если он был членом семьи. Не то чтобы кто-то должен был ожидать чего-то другого от деснаирца.

Они свернули за угол и — наконец-то — достигли места назначения. Алверезу нравились удобства его собственного лагеря так же, как и любому другому человеку, но эта чудовищная палатка должна была иметь ширину восемьдесят ярдов. Должно быть, требуются часы, чтобы разобрать и свернуть ее, и это было не совсем то, что он ассоциировал бы с жестким, быстрым командиром кавалерии. Но поскольку весь мир знал, что все деснаирские офицеры были жесткими, быстрыми кавалерийскими командирами, он, должно быть, ошибался на этот счет.

— Сэр Рейнос Алверез, ваша светлость, — пробормотал молодой Фирнах, кланяясь высокому лысеющему мужчине с тонкими подстриженными усами и карими глазами. — Отец Суливин, его интендант, и сэр Линкин Латтимир, его помощник.

Он снова повернулся к Алверезу.

— Сэр Алвин Гарнет, его светлость герцог Харлесс, — сказал он и продолжил, указывая на трех других присутствующих мужчин. — Сэр Марак Диннисин, граф Хэнки; сэр Трейвир Баским, граф Хеннет; и отец Тимити Йердин.

Алверез и его спутники поклонились в знак признательности, и Харлесс махнул им, чтобы они садились за великолепный инкрустированный стол в центре просторного отсека. По оценкам Алвереза, этот стол должен был весить триста или четыреста фунтов, и в отличие от складных походных стульев, которые он использовал в своей палатке, стулья вокруг него были украшены резьбой и обиты тканью, очевидно, подобранной тем же мастером по дереву, который изготовил стол.

Какими бы ни были добродетели Фирнаха как военного офицера, он явно был ценным игроком в социальной ситуации. Ему удалось усадить всех троих доларцев на отведенные им стулья и в надлежащем порядке, не произнеся ни единого слова. Затем он занял свое место рядом со своим двоюродным дедом, пока молчаливые слуги разливали вино.