Он улыбается одними губами. Глаза его ослепляют, вспыхнув с невероятной силой. А потом тухнут совсем.

– Собирайся. Час тебе. Пойду договорюсь с братом, чтобы отпустил Кристину. Дилан вас отвезёт.

Я не успеваю ничего ответить, как дверь за ним уже с грохотом захлопывается.

***

Час. Я всхлипываю уже всем телом, рвано долго выдыхаю. Голова раскалывается от противоречивых тяжелых мыслей, разрывающих сознание. Всего час, и мы больше никогда не увидимся. Но разве не этого я хотела? Обиделся...Я не ожидала, что будет так. Ждала уговоров остаться, боялась равнодушного "хорошо, я же обещал". А он...обиделся.

Покидала вещи в дорожную сумку, не глядя. Закружила по комнате, не находя в себе сил выйти к остальным. Стыдно было почему-то перед Маритой, Диланом. Будто я пыталась и не смогла. Подвела их. Уверенность в своей правоте то затапливала меня полностью, придавая решимости. То волной откатывалась назад, оставляя стылое чувство потери. Меня охватывала растерянность. И страх. Как я буду жить без него? Смогу? Не хуже ли это будет, чем остаться? Ведь даже, если выпьет, я буду счастлива. Кристина вот счастлива. До одури счастлива...Перед глазами вставала сестра с безразличным ко всему лицом-маской. Ко всему кроме Кастера. И мысли вновь запускались по кругу. Нет, только не это. Я права. Но...

Через час дверь в комнату отворилась, и на пороге показался хмурый Дилан. Прямо не смотрел на меня, отводил глаза. Я правильно сделала, что не вышла к ним раньше. Целый час я бы их молчаливого осуждения просто не выдержала.

– Пойдём, Кристина уже в шаттле.

Подхватил мою сумку и вышел из спальни. Я засеменила за ним. В доме стояла давящая, трескучая тишина. Никто не вышел проводить. И на улице тоже. Я остановилась у трапа, робко оглядываясь. Хотя бы попрощаться...

– А Дез? – потянула Дилана за рукав, заглядывая мужчине в глаза.

– Улетел уже на Вилаю с Кастером, Гельмутом и зеленым тем мелким. К императору на поклон.

– Ясно, – я опустила голову и побрела по трапу.

Не захотел меня видеть. Просто исчез. Не о чем нам больше разговаривать.

– А Марита?

– Зла на тебя Марита, – вздохнул Дилан, проходя в отсек управления, – Хотела тебе "все космы повырывать". Это точная цитата.

Он слабо и как-то совсем невесело улыбнулся.

– Запер её в комнате от греха подальше.

– Ясно, – ещё глуше сиплю я.

– Ничего тебе не ясно, – машет он на меня рукой, как на пропащую, с которой толку нет разговаривать, – Ясно было бы, не устроила бы такое нашему голубокровому. Эх ты... Иди к себе лучше в каюту. Не беси, а?

– Я к Кристине... – краснею от его слов. Становится обидно, что даже Дилан, тоже ведь человек, и тот не на моей стороне. Уж он то должен был меня понять.

– К Кристине не советую, – хмыкает на это О'Брайн, – Разве не слышишь?

Я напрягаю слух, нахмурившись, и только сейчас обращаю внимание на монотонный вой, от которого едва заметно гудит весь корабль. Это Кристина??? Поднимаю удивленный взгляд на Дилана.

– А ты как думала, – невесело ухмыляется тот, – У неё ломка сейчас. И винит она в ней тебя. Так, что если не хочешь, чтобы тебя придушила собственная сестра, то подожди, когда она хотя бы выдохнется.

– Ясно, – повторяю я в третий раз хрипло и плетусь в свою каюту.

Опустошенная, растерянная, убитая этим днем. Под приглушенные вопли Кристины, сотрясающие весь корабль. Они меня даже не раздражают. Слишком уж созвучны моей душе сейчас. Пронзительная дребезжащая музыка потери.

– Ну что ты плачешь, ну? Ну давай поношу тебя как малышку. Ты же моя малышка, да, Лиззи? – хожу кругом по комнате, укачивая хнычущую племянницу.

Глаза слипаются. Ну где там мама? Сил уже нет. У девочки лихорадка, она капризничает, не спит всю ночь, а я совсем не знаю, как управляться с детьми. И Роб, муж Кристины, тоже. Раньше сестра всем эти заведовала. Но сейчас от неё мало толку. Роб заходит к нам в детскую каждые полчаса, спрашивая нужно ли чего. Вот в аптеку час назад бегал. Не спит тоже. Старшую сам уложил. А мама пошла Кристину проверить. Никто вслух не говорит о том, что может произойти, но больше, чем на час, Кристину одну не оставляют. Мало ли…Страшно.

Сестра со своей семьей пока не живет. У родителей. Решили, что так лучше будет. Уж слишком девочки расстраиваются, что мама такая стала. Безразличная. Лучше в гости ходить, чем все время видеть...А я и вовсе сейчас одна. Купила себе дом неподалеку. У родителей нельзя. Кристина только на меня и реагирует. Ненавистью. И не у неё же дома с её мужем обитать...

Одной невероятно сложно. Нет, у меня всё есть. Работать не нужно, о деньгах думать не нужно. Дез, как и обещал, оставил мне целое состояние. У меня теперь очень много денег и очень много свободного времени. Слишком много. Мысли по кругу сводят с ума, не дают выбраться из эмоциональной ямы. Я мало чем отличаюсь от Кристины сейчас наверно. Только что улыбаться пытаюсь, делать вид, что всё хорошо. А она нет. Иногда мне кажется, что так гораздо честнее. Но вижу осунувшееся лицо мамы, её тихие слёзы у комнаты сестры. И понимаю, что не зря с храбрюсь. Надо бы на работу устроиться, чтобы времени копаться в себе поменьше было, и будет совсем хорошо.

Смахиваю влагу с уголков глаз. Устала просто, уже третий час ночи. На пороге появляется Роб. Переминается с ноги на ногу.

– Я там чай сделал, Ри. Иди попей, я покачаю. Или уснула уже?

Смотрю на бледное кукольное личико Лиззи с горячечным румянцем на пухленьких щечках. И правда. Спит уже. Влажные темные волосики прилипли ко лбу. Аккуратно убираю их, укладывая малышку в кровать. Жар так и не спадает. Сколько уже времени прошло с того момента, как лекарство дали? Час? Тревожно как. Такая маленькая. Врач сказал, что ничего страшного. Но какие они тут, врачи в наших трущобах? Нужно переезжать срочно. И деньги есть. Только разрешение комендант до сих пор не подписывает, тянет. Оборотни не любят из низших секторов выпускать. Где родился, там и живи. Там и умирай. Накрываю племянницу лёгкой простынкой и на цыпочках выхожу из спальни.

– Извини, к чаю не найду ничего, – хмурится Роб, шаря по полкам на кухне, – Я не любитель сладкого, а Кристина…

Замолкает, скорбно поджимая губы. Ему всё не привыкнуть никак, что жена ему теперь и жена вовсе, а её ходячая тень. Все мы надеемся, что она оправится. Два месяца действительно короткий срок. И нам говорили, что некоторые девочки отходили, если их так рано возвращали. Вот только лично этих девочек никто никогда не видел и не знал. Чья-то знакомая знакомой из какого-нибудь далекого города. Истории, чтобы подкормить надежду, не более. Но вера вообще вещь иррациональная. А вера в чудо тем более.

– Да я тоже сладкое не люблю, – невозмутимо пожимаю плечами и накладываю себе третью ложку сахара, – Садись уже.