пока ты не будешь готова. Неизвестно было, как бы ты отреагировала на такую новость.

– Тем более, мы ждали, когда проснется твоя вторая сущность, – договорил папа, почти сразу проглотив бутерброд с колбасой и сыром.

– Вы знали, – поднимаю голову, неверующе смотря на своих спокойных родителей. – Вы знали, что я не совсем человек.

– Сначала мы только подозревали, – говорит мама, бросив на папу гневный взгляд. – Пока я не увидела, как твоя вторая сущность помогает тебе спуститься на землю, когда тебе было два года.

Это тот случай, который я вспоминала. Когда я узнала о том, что это Вирт помогла мне спуститься на землю.

– Вы знали, что это именно за сущность внутри меня?

– Не имели понятия. Но если на нее охотятся древние вампиры и оборотни, значит она довольно сильное и опасное существо.

– Дух хаоса и тьмы, – шепчу, опустив голову.

– Да, плохи дела, – заключил через пару секунд папа, откинувшись на спинку стула.

– Катарина, тебе еще что-нибудь известно об этом? – мамин голос вновь полон тревоги и беспокойства. Такая забота с их стороны греет мне сердце.

– Я только знаю о том, что Арнольд, этот древний вампир, хочет убить меня до моего Дня Рождения.

– Почему? – услышав об этом, папа слегка наклонился вперед, опираясь локтями о столешницу.

– Вирт, дух который находится внутри меня, считает, что он боится того, что тогда наступит. Якобы, она уничтожит всех оборотней и вампиров.

– Стоп. Подожди, – папа поднимает ладонь вверх, останавливая меня. – Я немного запутался. Почему Арнольд боится наступления твоего Дня Рождения? И причем здесь дух внутри тебя?

– Дело в том, – они сейчас будут в таком же шоке, как и я тогда. – Что День Рождение у нас, в один день.

Пожалуй, сейчас в шоке нахожусь только я. Мама с папой переглядываются, бросая на меня тревожные взгляды.

– Почему вы так на меня смотрите?

– Ты была права, дорогая, – обращается папа к маме, беря ее ладонь в свою и заботливо сжимая ее.

– О чем вы? – неизвестная ранее тревога поселилась внутри меня. Она с каждой секундой промедления съедает меня все больше и больше.

– Катарина, я очень сильно люблю тебя, не смотря ни на что.

– Мам, я не понимаю, что происходит?

– Малышка, на самом деле ты не наша дочь. – Заключает папа и это становится для меня громом среди ясного неба.

Я не их дочь.

Глава 18

Тишина, повисшая в кухне, оглушает меня. Кажется, что мое сердце проткнули острым ножом, и провернули его там несколько раз. Я шокировано смотрю на людей, которых всю свою жизнь называла своими родителями. Они любили меня, как свою дочь. Заботились. Не отвернулись от меня даже после смерти Тони. Не винили в случившимся с ним. Но они не мои родители.

– Но как? Пожалуйста, скажите, что это шутка? – спрашиваю, не сдерживая слез.

Мама сидит напротив меня, сжав папину руку и плача. По ее щекам бегут ручьи слез, капая на белую скатерть и оставляя там еле уловимые разводы. Папа держит ее ладонь в своей, опустив голову.

– К сожалению, это не шутка, – говорит папа, поднимая голову. В его глазах столько любви, ласки заботы и раскаянья, что мои слезы еще стремительней сбегают по щекам.

– Доченька, – начинает мама, стремительно поднимаясь со стула и оббежав стол, прижимает меня к своей груди.

Я уже не сдерживаю рыданий. Мне настолько плохо, что я могу только вцепиться в маму и выплескивать свои эмоции наружу. Папа подходит к нам и обнимает нас обеих.

Не знаю, сколько это продолжается, но в какой-то момент все прекращается. Я с мамой успокаиваюсь, и, вытирая слезы, садимся за стол. Только в этот раз они садятся не напротив меня, а рядом со мной.

– Расскажите, как это произошло? – спрашиваю, вытирая засохшие дорожки слез.

– Мы нашли тебя в здешних лесах, – начинает мама, хриплым от рыданий голосом. – Мы в очередной раз гуляли по лесу, наслаждались жизнью. Мы только переехали сюда и начали строить дом, на только что купленном участке. В тот раз мы забрели в незнакомые тогда чащи. Я, в принципе, не боялась заблудиться. Ведь рядом со мной был твой отец, и всегда мог, с помощью своего волчьего обоняния, привести нас домой.

– Прошло уже несколько часов, и мы собирались возвращаться домой, – продолжил папа, сжимая мою ладонь в своей. – Как я услышал детский плач. По моим ощущениям это был младенец. Твоя мать также его услышала, и, не сказав ни слова, побежала в сторону плача.

– Прибежав к тому месту, я увидела посреди поляны огромный белый дуб. Его ветки разбегались и стремились ввысь на несколько метров. Он был огромным. И, скорее всего, очень древним. А в его корнях, под полупрозрачным черным куполом, плакал младенец.

– Этим младенцем была ты. Мы не знаем, как ты туда попала, или кто тебя здесь оставил. Но мы не собирались тебя оставлять тебя. Забрали к себе, и решили удочерить тебя.

– А вечером, когда я сидела и качала тебя, то думала о том, какое имя тебе дать. И тогда, словно из ниоткуда, неизвестный голос прошептал «Катарина Дарк». А потом твои сонные глазки на секунду загорелись бордовым цветом.

– Тогда мы и поняли, что ты будешь необычным ребенком. Мы решили не игнорировать голоса, которые слышит твоя мама, и назвали тебя именно так, как ей прошептали.

– И вам пришлось сменить свою фамилию на Дарк, – заканчиваю за родителей, опустив голову.

– Пришлось. Но мы ни на мгновение не пожалели о том, что в тот день забрали тебя к себе, – говорит мама, крепче сжимаю мою ладонь.

– Мы полюбили тебя. И что бы ни происходило, ты наша дочь.

«Родители не те, которые родили, а те, которые воспитали», – в голосе Вирт мне слышатся слезы? Или это просто обман слуха?

– Мы всегда будем защищать тебя, – говорит мама, поцеловав меня в лоб.

Недолго просидев на кухне, после достаточно опасного приключения, мы отправились спать. Только, мама с папой действительно легли спать после пятнадцати минут, а я еще долго сидела на кровати и думала о том, что сегодня узнала. И эти вещи никак не касались сверхъестественного. Я думала о том, что все восемнадцать лет считала этих людей своими родителями. О том, что я не родная их дочь. Дочь, погубившая их родного сына.

«Хватит думать об этом», – неожиданно прозвучал в моей голове голос Вирт. А я-то уже подумала, что она сегодня больше ничего не скажет.

– Не могу, – отвечаю, положив голову на сложенные друг