— У тебя хорошо получается, — сказал я. — Давай сделаем тебя боровком и пустим в стадо. Хотя у вас и так свинарник в замке, загон для разнообразного скота.

— Что ты сказал, урод? — Алиус подал коня вперед.

Для тех, кто считает, что высокородные господа общаются исключительно высоким штилем, на «вы» и преувеличенно вежливо, вынужден вас разочаровать. Это бывает только на официальных приемах, обычно королевских. Когда же общение идет в дружеской — ну или враждебной, как сейчас — обстановке, то господа аристократы немногим отличаются от сапожников, которых считают эталоном матершинников. Я бы поспорил, учитывая мой большой опыт, те же марсельские матросы или гарлемские ниггеры сто очков вперед дадут любому мастеру. Но это неважно.

— Что слышал, — спокойно ответил я. — Еще раз рот откроешь — огребешь по полной, и твои активные половые партнеры с пиками не помогут. Они, как и ты, коней своих удовлетворяют.

Ну этого Алиус стерпеть не мог. Направив коня вскачь, он перелетел через тракт, оказавшись на нашей земле. А вот это очень важное замечание. Если потом за дело возьмется королевский адвокат, нарушение границ и нахождение на чужой земле без приглашения считается вторжением. И если я его припорю прямо здесь и сейчас, закон будет на моей стороне.

— Да ты… — и дальше последовал отборный мат в адрес клана, меня и моей сестры.

— Дуэль, — заявил я. — Здесь и сейчас.

К этому я и вел. Никому не позволено задевать клан Осгенвей. Надо проучить негодяя. И так, чтобы помнил.

— Э, подождите, милорд, так не делается… — вмешался было один из его дружинников.

— Делается. Языком он это уже сделал, теперь пусть отвечает. Свидетели есть, задета моя честь и честь моей сестры, я требую удовлетворения немедленно.

— Ну хорошо, уродец, я тебе покажу удовлетворение! — заявил Алиус, слезая с коня и хватаясь за меч. — Сначала тебя, а потом и твою сестру задохлую удовлетворю!

Вот это он сказал зря. Арман во мне проснулся, и мне стоило больших трудов подавить его ярость, голова должна быть холодной.

Только я слез с коня и собирался пояснить правила, Алиус подскочил ко мне и замахнулся мечом. Ну, раз так…

Я перешел на ускорение. Зашаг с поворотом корпуса, правым преплечьем превращаем удар в скользящий, а левым кулаком бьем его в кисть, держащую меч. Когда он проваливается вперед, добавляю удар кулаком по затылку, ногой подбиваю внутренний коленный сгиб, и тело противника валится на дорогу, издавая звук удара по бревну. Ну такая голова, какая есть, Папа Карла струганул своим кожаным долотом, злобная буратина и получилась. Причем, сама себе злобная. Пусть скажет спасибо, что я его не ребром ладони по шее ударил или пальцы в горло не воткнул. Не было цели убить. По крайней мере, у меня. А вот у него — была.

Я поднял его меч. Хороший, фамильный, с богато инкрустированной гардой.

— Э, милорд, вы что это задумали? — старший дружинник тронул коня, и все четверо перешли тракт.

— Ничего, — я покачал в руке меч.

Изувечить засранца, что ли? Нет, не будем усугублять. Хотя за попытку убийства аристократа другим наказание — смерть через повешение. Так что он себе приговор уже подписал… Ладно, так уж и быть, помилую. Его, но не меч.

Я подошел к камню на обочине, положил меч так, чтобы он упирался клинком в землю, а гардой в камень. Сильным точным ударом ноги я обломал клинок. Вот это уже тоже смертельное оскорбление, аристократ, лишившийся своего меча — не аристократ. Я кинул гарду в пытавшегося подняться Алиуса, попав ему точно в лоб. Дополнительное сотрясение мозга не помешает, если, конечно, он есть.

— Теперь рассказывай своему папаше, как ты фамильный меч пролюбил. — сказал ему я. — Забирайте своего господина и валите отсюда так, чтобы я больше вас не видел!

— Что вы стоите, бараны! Убейте их!

Ого, а наследничек совсем берега потерял! Это уже заговор с целью убийства!

— Ваше Сиятельство…

— Вы слышали, что я сказал! — Алиус наконец-то поднялся с земли, и подскочил к одному из дружинников.

Отобрав у того арбалет, он вскинул его и выстрелил в меня.

Вот теперь, чтобы избегнуть дырки в голове, приходится уходить на полное магическое ускорение. Время, казалось, замерло, краски потеряли цвет, звуки превратились в безмолвие. Я выхватил меч из ножен. А вот сейчас объяснять Лорию что делать, времени не было. Меч отреагировал правильно. Окутавшись плетениями, он отразил летящий в меня тяжелый болт, направив его обратно.

Я вышел в обычный мир.

— Уййю! — визжал от боли Алиус, катаясь в дорожной пыли. Отраженный болт вонзился ему в ногу, пробив бедро, не дойдя до причинного места с ладонь. — Помоги, что стоишь?

Это он, похоже, Ильге? Ну я бы сейчас не стал так с ней разговаривать. Особенно учитывая, что полминуты назад он пытался нас убить. Ильга подняла бровь, но промолчала и не сдвинулась с места.

— Помогите ему, миледи, прошу вас! — один из дружинников подъехал к ней. — Герцог нас убьет!

— В королевской тюрьме излечат, перед казнью, — сказал я. — Как и вас тоже. Попытка убийства — не шутка. Так что проще будет, если он вас убьет своей рукой.

— Миледи!

— Этот урод должен принести нам свои извинения, — я подошел к нему, и дал по болту, засевшему в ноге.

Засранец взвыл от боли. Рыдая, размазывая кровь и сопли по морде, он сказал:

— Я извиняюсь…

Иль достала какой-то артефакт.

— За что ты извиняешься?

Алиус только подвывал. Больно ему, видите ли. Нехрен пытаться непотребство творить, и больно не будет.

— За что ты извиняешься? За попытку убийства? — я пошевелил носком казака болт в ране.

— Да-а-а!

— А теперь произнеси это вслух!

— За то, что хотел вас убить!

Сестра захлопнула крышку похожего на пудреницу артефакта.

— Прощать не собираюсь, но помочь могу, — она резко выдернула болт из его ноги, и провела рукой над раной, останавливая кровь. — А теперь пошел отсюда вон!

Алиус злобно глянул на нее, дружинники посадили кое-как его на коня. И вся процессия медленно пересекла тракт, оказавшись на земле клана Бриген.

— Мы еще встретимся, — с подвыванием обернулся Алиус, и погрозил мне кулаком. — Еще встретимся!

— Да в любое время, — ответил я. — Только в следующий раз сестры рядом не окажется.

Ильга проводила их долгим и недобрым взглядом.

— Что, и вот так вот все? — спросил я у нее. — Ты его излечила, и он опять будет пакостить?

— Кто сказал — все? Я такое не говорила, — она взмахнула артефактом. — Знаешь, что это?