Когда Сципион вышел на историческую сцену, власть Рима не простиралась даже на всю Италию и Сицилию, и эта узкая область находилась под тяжелой угрозой захватов, а еще более – присутствия Ганнибала. К моменту смерти Сципиона Рим стал неоспоримым хозяином всего средиземноморского мира, без единого возможного соперника на горизонте. Этот период увидел величайшую до тех пор экспансию во всей римской истории, и Рим был обязан ею либо прямым деяниям Сципиона, либо их следствиям. Но если в территориальном смысле он является основателем Римской империи, то его политической целью было не поглощение, но контроль над другими средиземноморскими народами. Он следовал, расширив ее, старой римской политике: его целью было установление не централизованной деспотической империи, но конфедерации во главе с Римом, в которой Рим имел бы политическую и коммерческую гегемонию и его воля была бы верховной. Здесь лежит близкая параллель с современными обстоятельствами, которая придает исследованию его политики особый и жизненный интерес. Труды Цезаря вымостили путь к упадку и падению власти Рима; труды Сципиона сделали возможным мировое сообщество независимых государств, признающих верховенство Рима, но сохраняющих независимые внутренние органы, необходимые для питания и продолжения жизни политического тела. Владей его наследники хоть каплей мудрости и дальновидности Сципиона, Римская империя могла бы принять курс, аналогичный курсу современной Британской империи, и, путем создания кольца полунезависимых и здоровых буферных государств вокруг сердца римской власти, варварские вторжения были бы отражены, ход истории изменился бы, и прогресс цивилизации избежал бы тысячелетнего пребывания в коме и почти стольких же лет выздоровления.

Одни условия мира должны поставить Сципиона на вершину среди других великих завоевателей – полное отсутствие мстительности, мастерское обеспечение военной безопасности при минимуме трудностей для побежденных, полный уход от аннексий любых цивилизованных государств. Сципионовский мир не оставлял воспаленных язв мести и оскорблений и подготовлял путь для превращения врагов в подлинных союзников, крепкую опору римской власти. В значении имени Сципиона – «шест, опора» – резюмирована его большая стратегия в делах войны и мира.

Характер его политики был настроен в унисон с его собственным характером; он презирал мишурную славу аннексий и царской власти ради чистого золота благодетельного лидерства. Сципион трудился во имя блага и величия Рима, но он был не узколобым патриотом, но поистине государственным человеком мирового масштаба. Различие между Сципионом и Цезарем кристаллизовано во фразе: «Зама отдала мир Риму, Фарсал отдал его Цезарю», – но даже здесь Сципиону не полностью воздается должное, ибо он мог видеть за величием римской славы величие римских заслуг перед человечеством. Не будучи интернационалистом, он был сверхнационалистом в самом широком и наилучшем смысле слова.

Аттилу называли «бичом мира», и, различаясь только в степени, большинство великих военных вождей, от Ганнибала до Наполеона, не имели цели более высокой, чем силой принудить своих врагов – в лучшем случае врагов своей страны – к покорности. Это привело к столь же близорукой реакции, заставившей историка Грина в «Истории английского народа» написать: «Серьезный упрек историкам состоит в том, что они превратили историю попросту в историю резни одних людей другими» и сопроводить это абсурдным заявлением, что «война играла скромную роль в реальной истории европейских наций». Так возникла очень большая современная школа историков, которые пытаются, совершенно иррационально, писать историю, даже не упоминая о войне, не говоря уж о ее изучении. Игнорировать влияние войны как мировой силы значит отлучить историю от науки и превратить ее в волшебную сказку. Большая стратегия Сципиона – это веха, указывающая истинный путь исторического исследования. Сципион мог побить противника по меньшей мере так же эффективно и блестяще, как любой из великих военных вождей, но он видел за победой ее цель. Его гений открыл ему, что мир и война – это два колеса, на которых движется мир, и он снабдил их осью, которая соединяет колеса и придает им прямое и рассчитанное движение. Право Сципиона на вечную славу заключается в том, что он был осью, а не бичом Рима и мира.