Захват был совсем недавно. Как объяснить факт, что дом на дереве целёхонек?

– А Захват? – вытянув уставшие ноги, Удав решил не парить голову поиском ответа.

– В ближайший час Захвата не будет, – заверил Пёс; он уже открывал консервы для предстоящего пира горой.

– Я не о том, – поморщился Удав. – Этот дворец слетит и развалится вмиг, вот что я хочу сказать. Чтобы соорудить такое жильё, нужно пахать не один день… И если ты сказал, что у тебя гнёзд несколько, тогда нужны недели, если не месяцы.

– Ты абсолютно прав, – спокойно подтвердил Пёс, разливая подлинный французский коньяк по мятым металлическим кружкам. Для спиртного, взятого с трупов мутантов, он сделал исключение, уж слишком велик соблазн, чтобы от такого трофея отказаться.

– Вот именно. Даже если Захват тебя здесь не застанет, дерево ведь живое, и оно обязательно потянется в сторону эпицентра. Не сломается, но тряска будет баллов на сто двенадцать. Вот в чём вопрос! Такой домик нереально в перерывах между Захватами восстановить.

– Э нет, ты не прав, – покачал Пёс головой и протянул наполненную кружку. – Ну, давай выпьем, что ли. Бери закуску, угощайся.

– Уважил так уважил, коллега, – кивнул Удав и, взяв в правую руку драгоценное спиртное, левой подцепил одну из открытых консервных банок, с тунцом в масле.

– За знакомство, – чокнулся кружкой Пёс. И ни разу не экономя, глотнул драгоценной жидкости, не озаботившись предварительным ритуалом внюхивания и смакования.

«Проучаствовав», Пёс, выдохнув, смачно чмокнул губами и подхватил другую банку говяжьей тушёнки с небольшого столика у дощато-плетёной стенки. После чего плюхнулся во второе кресло и принялся открывать консервы штурмовым ножом.

– Твоя неправота, брат, – продолжил хозяин дома, наблюдая, как медленно, смакуя, цедит «канину» его собеседник, – основана на заблуждении. Не преувеличу, если скажу, что достоверно никто не знает, что именно происходит снаружи во время Захвата. Все живые с работающим, не заглючившим инстинктом самосохранения предпочитают прятаться.

– Тоже не совру, заметив, что есть от чего прятаться, – вставил Удав, приступая к поглощению куска консервированного мяса нормальной рыбы.

– Вселенская жуть, да, – признал очевидное Пёс, – но это ничего не меняет.

– Само с-собой, – выдавил с набитым ртом Удав.

– Штука в том, что громадные сосны, подобные этой, – сказал Пёс, – на период Захвата сворачивают свою металлизированную крону. Она схлопывается, как бутон. А мой домик внутри надёжно спрятан. Шмотки разве что разбросает, но тут почти всё привязано. Я ответил на твой вопрос? У меня всё, брат, продумано.

– Что, и человеку тут прятаться мо-ожно?! – удивлённо протянул Удав. В голове уже шумело от всего выпитого, и он очень порадовался, что растёкся в кресле, а не тащится по враждебной территории, усеянной смертельными ловушками и разномастными, но сплошь хищными монстрами.

– Не-не-не! – замотал головой Пёс. – Захват здесь не пережить. По крайней мере я не советую… Ну, давай добьём.

– За сегодняшний день, – предложил тост Удав и был безоговорочно поддержан.

Опустошив кружки, собеседники несколько минут наполняли свои желудки в тишине, нарушаемой лишь чавканьем. Но когда банки опустели, Пёс разлил ещё.

– Может, это последние капли виноградного спирта в Зоне, – грустным тоном заметил он и положил опустевшую бутылку на неровный, сработанный из жердей пол.

– Какая жалость! – огорчился захмелевший Удав.

– А прикинь, как было бы круто осознать, что это последние глотки спирта во вселенной? – выдал Пёс, и его глаза внезапно загорелись. – И мы их выжрали!

– Так и есть, – пробормотал Удав. – Трот ведь как изолированная вселенная, не важно, какого объёма.

– Во-во! – Пса почему-то не на шутку обрадовала возможность оказаться обладателем последнего рта, выжравшего до капли виноградный спирт.

Удав, сквозь заволакивающий сознание туманчик, напомнил себе, что и его собутыльник всё-таки человек, раз опьянение ему не чуждо…

– Ну, за тебя, – чокнулся Удав, после чего одним большим глотком отправил коньяк в пищевод. Вдохнув и выдохнув, сталкер в срочном порядке принялся за очередную банку, выбрав консервированный паштет из мяса индейки.

«Последние капли во вселенной» уже сильно шумели в голове, и Удав констатировал, что порядочно назюзюкался, а пьяный расслабон не входил в его планы. Хозяин домика на дереве тоже, заглотнув «последних капель», конкретно обмяк.

– Ты это… – вдруг пробормотал он заплетающимся языком. – Насчёт меня не сом… мневайся… Видал я такие х… хрени, как… твоя в стакане водяры… Если зах… хочу тебя грохнуть, отрава м-м… мне буит не нужна. Понял, братуха? Запомни, кароч, када я наливаю… чисто всё.

– Запомнил, – подтвердил Удав. – Я это… привык ждать подвоху… Привычка такая, понял? Ничё не попишешь…

– Дык, брат… подменят твою хрень на муляж, обманут и… и-ик!.. и отравят, – смачно икнув, заметил Пёс. – В твоей силе всегда твоя слабость.

– Не-не-не, брат! – подлаживаясь под манеру собеседника, отрезал Удав. – Я ж не первоход какой, у меня чуйка… э-э-э… включается. Предметы силы – моя стихия… Мне подсунуть фальшивый артефакт нереально.

– Ну тады зашибись… и-ик! Наш человек…

– А ты, я погляжу, с деревьями ладишь… – посчитав момент подходящим, осторожно вставил Удав. Несмотря на хмель, туманящий голову, он не позволял себе до конца «рассупониться» и понимал, что не стоит форсировать откровения.

– Деревья меня лю-юбят, – с удовольствием ответил Пёс. – Некоторые так… даже мои друзья. Как это, например… Оно признает только меня, и чужак не сможет сам залезть в… дом. Знаешь, как такие сосны обороняются? Обзав… видуесся, блин…

– Знаю, – кивнул Удав. – Похожее дерево мне жизнь спасло не так давно.

– Опа! – ожил Пёс и даже чуток протрезвел, кажется; по крайней мере он подтянулся и в кресле уселся прямо. – А ну расскажи!

– Да вот угораздило, за мной ещё с первого увязались медведы, мать их… Вообще там ещё был винни-пух…

Удав спохватился, что ляпнул лишнего, секунду помедлил, решая, придумывать ли версию на ходу и врать по полной или рассказать, как оно было, а может, миксовать правду с домыслом… В любом случае он не собирался открываться полностью, поведав о том, кто он есть такой и с какой миссией влез в ареальность Трота, по какой причине нарезает круги здесь.

Раздумчивую паузу слишком долго тянуть было нельзя, и он поступил почти честно – рассказал как было, просто некоторые акценты сместил и не открыл главную причину.

– …и я взобрался на сосну, – завершил он подредактированное повествование. – Твари попёрли за мной, но повредили кору, и дерево дало им знать, чьи в лесу шишки.

– Ага-а-а! – протянул Пёс и глянул на рассказчика неожиданно трезвыми глазами. – Ты и есть, значит, тот самый неуклюжий чужак. Лесная молва уже пошепталась о тебе… Теперь понятно, что мутные лоси делают в сотне шагов на север от моего дерева.