— И что ты решил, боярин? — вроде как лениво спросил Невзгодов. Но зато глянул из-под бровей так, словно экзамен у меня принимает. Хотя, отчасти так оно и есть.

— Я пока ещё ничего не решил. Взял время подумать и с вами со всеми посоветоваться. Вдруг кто знает что-то, что помешает союзу. Либо же невыгодно это нам будет. В Кабалу своих людей тянуть не хочу.

— Да что тут думать⁈ — снова подал голос Головачёв. — Соглашаться надо!

— Подожди, Юрий Петрович, — чуть осадил я его. — Прежде чем соглашаться, хочу обсудить с вами ещё одну свою идею. И если всё получится, то на вторых ролях мы в этом союзе точно не будем.

Ну что же, майонез — настало твоё время!

И я начал повествовать…

Рассказал про собственные оливковые поля, про птицефабрику, про производство в огромных количествах и популярность соуса по всей стране. В общем, чуть ли не Новые Васюки построил в Ульчинском княжестве.

Только, кажется, Остап Бендер из меня так себе. Когда замолчал, то на меня всем смотрели… Странно, в общем смотрели. Похоже, все малость офигели от таких наполеоновских планов, построенных непонятно на чём. Впрочем, я и не ждал, что будет легко.

Единственный положительный отклик во время моего повествования был от Иванова. И то, только когда речь зашла про выращивание оливок. Видимо не смирился боярин со своей неудачей.

— Кхм, кхм… — прокашлялся Сильнов, когда молчание за столом слишком уж затянулось. — Маркус, против союза родов я ничего не имею. Дело выгодное, и для Северских только на пользу пойдёт. Мы сразу станем сильнее, да и работа у бойцов будет. Но вот твой соус…

— Да что там соус! — рыкнул по своему обыкновению Невзгодов. — Кто на всех этих птицефабриках и производствах работать будет? Об это ты, боярин, подумал?

— Подумал, — спокойно ответил я. — У нас есть три деревни, жители которых хотят жить лучше и получать достойную оплату своего труда. А помимо этого, у нас есть ваши родичи. И, думаю, многие не желают сидеть дома на печи, а хотят поработать на благо рода. Так же получая за это достойную оплату.

— Хм, тоже верно, — отчего-то вдруг смутился старик.

— Боярин, — на этот раз слово взял Скворцов. — Не знаю, что там за соус… Но на все эти твои задумки нужны деньги. Тех же кур несушек из воздуха не возьмёшь. Их птенцами покупать надо и выращивать. Да и оливки… Вон, боярин Иванов прогорел с ними.

— Я прогорел потому, что за мной рода не было, — расправил плечи вышеуказанный боярский сын. — Ещё и княгиня с чего-то вызверилась. А если всем миром возьмёмся, то всё получится. Тем более, что я уже знаю что да как делать!

— Знает он! — хмыкнул Скворцов. — Но вопрос о деньгах всё равно есть, боярин.

— Деньги тоже есть, — улыбнулся я. — Думаю, тысяч пять-десять золотых рублей я на это дело выделю.

Над столом снова поднялся гвалт. Сумма и в самом деле внушала. Одно дело, когда я пообещал пять тысяч на посёлок. И совсем другое — на неведомый проект, который, вполне возможно, обернётся пшиком.

— А что хоть за соус, боярин? — спросил Невзгодов, когда все чуть-чуть успокоились. — Надо бы попробовать его, хотя бы. И это… Людям о нём как расскажешь, чтобы покупали?

— Если вопрос с братчиной решим сейчас положительно, то на выходных будем пировать с Корневыми. Вот там соус все и попробуют. А насчёт того, как донести весть о нём до людей, то проведём рекламную кампанию!

— Чего⁈ — дружно спросили все присутствующие, а я себя чуть по лбу от досады не стукнул. Теперь придётся и это объяснять.

В общем, до конца боярских детей мне убедить не удалось. Но и явного негатива не было. Думаю, многие подумали, что деньги их боярин может хоть в канализацию выбрасывать. Главное, что не их деньги.

Зато по поводу союза родов имелось лишь воодушевление. Боярские дети хотели, чтобы их люди имели возможность заработать. Да и братская поддержка от союзного рода тоже дело хорошее.

Договорились, что в субботу будем брататься тут с Корневым и его детьми боярскими. Так же дядя Саша пообещал привести жрицу Живы. Клятвы будем приносить именем этой богини. А Перун пошёл в задницу!

Расходились боярские дети слегка пьяными и довольно воодушевлёнными. Лишь Александр Сергеевич Сильнов отчего-то хмурился. Но мне кажется — это из-за Васильева, что так и не появился. Всё же он мне его рекомендовал. А на самом деле — кто знает. Может у дяди Саши болит что. Или жена мозг пилит. Главное, что в целом всё у меня получилось. И настроение было приподнятым.

Ночью, когда все домашние уже спали, я незаметно выскользнул через задний двор, прошел напрямик две улицы и добрался до назначенного места, где меня уже ждал Юшенг с лошадьми. Хотя я бы предпочёл экипаж, так как дождь так и не прекращался. Из-за это пришлось ехать на лошади наряженным в огромный плащ. Утешал себя тем, что плащ является отличной маскировкой.

С собой у меня были лишь лёгкий меч и кинжал. Пистолет брать не стал. Всё нужно сделать тихо, так что он будет лишь мешаться.

Чем ближе мы подъезжали к нужному адресу, тем меньше мне нравилась эта идея. Про Юшенга я и вовсе промолчу. Китаец был мрачен и совсем не одобрял то, что я хочу сделать. Но я был непреклонен.

Лошадей, свой плащ и телохранителя я оставил метрах в пятистах от дома барона. В небольшой рощице, где их практически невозможно заметить. Особенно в такую погоду.

Во двор фон Бюхеля я пробрался так же, как покинул свой — через задний двор. Ловко перемахнув через невысокий забор, я присел на корточки за каким-то шикарным кустарником. И задумался.

Какого чёрта я творю⁈ Какая, нахрен, честь в том, чтобы прокрасться ночью в чужой дом и убить его хозяина⁈ А самое главное, зачем мне это делать самому⁈

Куда проще было бы тому же Юшенгу подкараулить фон Бюхеля вечером по дороге из трактира, да зарезать нафиг. А я зачем-то сам лезу, рискуя своей репутацией! И, заодно, репутацией своего рода!

Просидев под кустом минут десять, внутренне ругаясь сам с собой, я заодно наблюдал за домом. В нём до сих пор горел свет в одной из комнат. То ли Ганс ещё не спит, то ли просто забыл выключить. В остальном же, в доме была тишина. Как и говорил Юшенг: ни прислуги, ни охраны.

Выждав для порядка ещё немного, я вместо того, чтобы уйти, всё же направился к двери заднего входа. Решил, что раз уж пришёл, то надо дело доделать.

К моему удивлению, дверь была не заперта. Тихо войдя, я притворил её за собой и снова замер, прислушиваясь. Практически полная тишина. Лишь один раз услышал звук льющейся жидкости. Словно кто-то наливал в бокал из бутылки. И, надо сказать, этот звук меня окончательно расслабил. Фон Бюхель не спит, а бухает. А значит, будет проще его прирезать.

Осторожно переставляя ноги, чтобы не шуметь, я дошёл до нужной комнаты и, приоткрыв дверь, проскользнул внутрь. Но оказалось, что можно было тишину и не соблюдать.

Барон Ганс фон Бюхель в одиночестве сидел за столом, что стоял в другом конце комнаты, прямо напротив двери.

На столе стояла початая бутылка вина и стеклянный стакан. Так же на столе имелись кинжал с красивой рукоятью, песочные часы в золотой оправе и небольшая серебряная пирамидка.

— А, Владыка! — пьяненько улыбнулся барон. — Долго ты. Я тебя ещё вчера ждал. Наверно артефакт, — он бросил взгляд на пирамидку, — работает хуже, чем они утверждали.

— Ты чего несёшь? — нахмурился я, пытаясь скрыть растерянность.

— А ты думал, что самый умный⁈ Владыка, тоже мне! Отец твой тоже был Владыкой, и где он теперь? А я тебе скажу где! Кормит червей. Вместе со своим ненаглядным сыночком. Одной лишь маркизе удалось улизнуть. Но это ненадолго. Ладно, хватит с тобой разговаривать. С покойниками не говорят.

И он потянулся рукой к песочным часам.

Прежде чем барон их перевернул, я успел накинуть на себя «Ускорение», и почти успел «Каменную кожу». Но именно что почти. Стоило часам поменяться верх с низом, как магический фон в комнате словно взорвался, закрутив манну в сумасшедшем