– Как ты сам только что сказал, дорогой, я женщина великодушная. Поэтому даю тебе еще один шанс. Но после этого не буду слушать никаких извинений. Так что делай все как надо, Доннелли.

– Да, мой дорогой, кажется, я получила хороший урок, – сонно пробормотала Эмма на следующее утро, проснувшись оттого, что Элвис целовал ей шею. – Честно. Больше никогда не стану бросать тебе вызов.

* * *

Верно, он принял ее вызов слишком серьезно. Сколько раз у них это было за прошлую ночь? Она потеряла счет. И каждый раз Элвис униженно повторял, что хочет наконец сделать все как надо, просил прощения за то, что он такой недотепа.

Не то чтобы ей хоть что-нибудь не понравилось. Все было так.., так… Нет слов.

И тем не менее Эмма с сожалением оттолкнула ищущую руку Элвиса, отодвинулась от его восставшего пениса, пробивавшегося к ней сзади.

– Элвис, у меня все горит и саднит. Я больше не могу.

– Ш-ш.

Он скользнул к ней под одеяло. Повернул Эмму на спину. Простыни зашуршали. Она ощутила осторожное прикосновение его губ к нежной коже внутренней поверхности бедра. Откинула одеяло, желая посмотреть, что он задумал. Элвис раздвинул плечами колени Эммы и склонился между ее бедер, намереваясь поцеловать другое бедро. Рука его лежала на ее животе, рядом с треугольничком золотисто-рыжих волос.

Он поднял голову. Глаза сверкнули синим пламенем.

– На этот раз только для тебя, Эм.

Ах, Боже, Боже… Что происходит… И что ей теперь делать? Кажется, она влюбилась. И как не влюбиться в этого человека!

Но ведь это может оказаться губительным, в первую очередь для него. Сколько людей уже погибли только потому, что Эмма любила их.

Тем не менее она уже поняла: не стоит и пытаться убедить Элвиса в том, что открытые отношения с ней опасны для него. Он отказался это обсуждать. Но Эмму почему-то это не удивило. У этого человека железная воля, а упрямства хватит на десятерых. Она убедилась в этом, когда Элвис отказался от ее предложения облегчить страдания его возбужденной плоти.

– Все будет нормально, – в третий раз повторил он и отвел руку Эммы. – А тебе и так больно.

Она не понимала этого. Да, Эмма чувствовала такую наполненность, что казалась себе бесплотной. И это все он. А теперь она видела его состояние.

– Ну и что? Немножко неприятно, стоит ли об этом говорить? И потом есть другие способы. Позволь мне как следует поцеловать тебя.

Элвис застонал от предвкушения, но не воспользовался ее предложением. Наверное, это из-за ее слов о том, что у нее все горит и саднит. Скорее всего он хочет наказать себя за то, что ночью перешел все границы.

– Нет!

Элвис решительно поднялся на ноги. Он стоял у кровати, глядя на нее с выражением отчаяния в глазах, которое постепенно сменилось мужским торжеством. Эмма лежала, распростершись на кровати, такая.., насытившаяся.

– В следующий раз мы займемся этим у тебя в комнате, иначе моя кровать развалится.

– Насчет.., следующего раза…

Эмма села, натянула на грудь покрывало, закусила губу. Элвис, потянувшийся за своим протезом, застыл.

– Если ты решила, что это было на одну ночь, даже и не думай.

С суровым выражением лица он пристегнул ремни. Поднял на нее глаза.

– Не смотри на меня так, Элвис. Мне бы и самой хотелось совсем другого. Но есть обстоятельства, которые нельзя не принимать во внимание.

В глубине его глаз всколыхнулось что-то темное – разочарование? – тотчас же сменившееся равнодушием.

– Да, понимаю. Если в городе узнают, что ты моя любовница… Это может погубить любую репутацию.

Элвис потянулся за брюками. Оттого, что он получил отказ, возбуждение немного отпустило его.

Вначале Эмма решила не возражать. Пусть думает так, если хочет. Пусть думает все, что хочет. Сознание, что она не желает публично признать связь с ним, конечно, невыносимо для его самолюбия. И вместе с тем Элвис, вероятно, считает это естественным, само собой разумеющимся. Он ведь ничего другого не знал в своей жизни.

Тем лучше, Так ей не придется с ним спорить. Так безопаснее для него же.

Но, черт его побери, она не может это так оставить!

– К черту мою репутацию! – Эмма откинула простыни, встала на ноги. Больше всего ее задело разочарование в его глазах. На какой-то момент, вначале, Элвис решил, что она лучше и совсем не такая, как другие, но потом… – Если ты так думаешь, значит, совсем меня не знаешь!

– Да ну? – Элвис злился на себя за то, что его это так задевает. – В таком случае что же это за такие важные обстоятельства, о которых ты говоришь?

– Главная моя цель – уберечь Грейси и спасти тебя. Тебя могут пристрелить, как.., мишень в тире, так, что и оглянуться не успеешь.

– Спасти.., меня?.. – Элвис не сводил с нее изумленных глаз. – Меня?! Ты беспокоишься за меня?!

– Да, я беспокоюсь за тебя! Все, кого я лю.., кто становится мне дорог, все они погибают, Элвис. Это стало неизбежным фактом моей жизни.

Так вот оно что… Она тревожится за него!.. Он не знал, как на это реагировать. Никто никогда не беспокоился о нем, разве что Сэм в те далекие годы его отрочества, и потом, после взрыва, когда Элвис вернулся домой искалеченный, разъяренный на весь мир, охваченный глубокой депрессией. А ведь Эмма уже говорила что-то подобное вчера вечером, только он как-то не обратил на это внимания. Уж очень был занят своими мыслями, своим желанием. Желанием понравиться ей. Черт побери!.. Она тревожится за него! А ведь это, наверное, оскорбительно для него. Что он, сопляк какой-нибудь, сам не может о себе позаботиться? Да он только это и делает всю свою жизнь. И все-таки.., все-таки это приятно. Это просто здорово. Эмма за него тревожится! Значит, он ей не совсем безразличен.

– Ну и что такого? Будем осмотрительны, вот и все. Оно и к лучшему. Как я уже сказал, связь со мной не принесет пользы твоей репутации, если об этом узнают в городе. И не спорь. – Элвис заметил, что она открыла рот – видимо, для того, чтобы возразить. – Если тебя это не волнует, то мне это не безразлично.

– Какая ерунда! Стоит ли об этом волноваться? У нас с тобой есть реальные проблемы, Элвис. Например, моя трехлетняя дочь.

Он взглянул на Эмму так, словно решил, что она сошла с ума.

– Грейси для тебя стала проблемой?!

– Грейси – радость всей моей жизни. Но осмотрительность для нее – нечто незнакомое. Ищейки Гранта уже продемонстрировали, что могут проникнуть незамеченными в мою комнату. Значит, я ни за что на свете не оставлю Грейси без присмотра, пока мы с тобой будем развлекаться в постели у тебя в комнате.