– Это глупо с нашей стороны, командир, – сразу же высказался Вурц. – Во-первых, эти ублюдки – наши враги. И они бы нас не отпустили, это я тебе гарантирую. А во-вторых, за все, что они творили…

Бойцы зашумели, обсуждая судьбу пленников. Те, слыша разговор, в свою очередь тоже взбудоражились, моля о пощаде и наперебой обещая никогда в жизни больше не брать в руки оружие. Неожиданно для всех слово взял Игорь.

– Они жгли наши дома, насиловали женщин, убивали наших друзей. А если не они – то те, с кем они заодно и кого они поощряли. Если мы их отпустим – они вернутся к своим, и завтра будут снова стрелять в нас. Просто потому, что другого они не умеют, не знают, и не хотят. Поэтому приговор им только один – смерть.

Он говорил громко и твердо, чего в свете последних событий никто от него не ожидал. В нотках его голоса Андрей расслышал твердый голос отца.

Некоторые раскрыли рты, слушая такую речь. Шире всех он был открыт, наверное, у Андрея, никак не ожидавшего от всегда благоразумного и совсем неагрессивного брата ни такой речи, ни тем более такой кровожадности. Никто не промолвил ни слова. Большинство – потому что были согласны, но при этом все равно все ждали, что ответит на это Андрей. Лишь пленники продолжали слезно умолять, но на их стенания, доносившиеся из палатки, никто не обращал внимания.

– Если честно, – после долгого молчания начал Андрей, – я в замешательстве. Вы предлагаете перебить их, словно мы какие-то мясники. Но я так не могу – мне мучительно трудно слушать их стенания и мольбы, и все равно хотеть их казнить.

– И что же будем с ними делать, командир? Выпьем на брудершафт и отпустим?

Это были слова Севы. Сказаны они были с плохо скрываемым недовольством. Этот тон и молчание остальных стало для Андрея сигналом к тому, что отделение не разделяет взгляды своего командира. Пошли бы парни на нарушение приказа или нет было тем ещё вопросом. Важнее было – насколько сильно пострадает авторитет Андрея, если он не их поддержит? Вероятно, катастрофически.

Поразмыслив немного, Андрей предпринял последнюю попытку переубедить своих людей.

– Я вот что скажу – убийцы они или нет сейчас неважно. Важно то, что они наши пленники и ничто не мешает нам погрузить их в БТР и отвезти Родионову, а потом, когда все закончится, мы отдадим их на суд всех людей, которых они угнетали. Но если мы казним их сейчас – мы будем ничем не лучше их.

Андрей выдохнул. Эта попытка подобрать нужные слова стоила ему больших усилий, но он чувствовал, что сделал все, что было в его силах. Пока что никто не ответил. И никто до сих пор не посмотрел ему в глаза.

– Итак, моё мнение вы знаете. Поскольку оно отличается от вашего и я в меньшинстве – отдаю их в ваше распоряжение, а вы уж решайте кто вы. У вас пять минут – жду всех в БТРе.

Закончив говорить, он сразу же ушел, не дожидаясь пока кто-то что-нибудь скажет и опасаясь, чтобы его не остановили. Пленные, понимая, что он ‒ их единственная надежда, осознали, что с его уходом потеряли последние шансы сохранить свои жалкие жизни. Двое принялись рыдать, что-то неразборчиво мямля, остальные сначала просили, затем умоляли, а потом уже сыпали проклятиями и угрозами, тем самым лишь ещё больше настраивая людей против себя.

Андрей поглядывал на часы – отведенное им время прошло, но бойцы не возвращались. Выстрелов тоже не было. Промелькнула надежда, что он подумал о своих парнях хуже, чем они заслуживали. Улыбнувшись краешками губ, он стал размышлять непойти ли поторопить их, но в дверях показался Воробьев. С мрачным взглядом он жестом показал Андрею, чтобы он оставался в машине. Длинная автоматная очередь окончательно развеяла уверенность, что рядом с ним вовсе не кровожадные убийцы, ведомые жаждой кровавой мести. Но самое ошеломляющее было ещё впереди.

БТР стремительно несся по ухабистой дороге. Воробьев находился в рубке, готовый к неожиданностям, Сева – за рулем. Остальные с угрюмыми лицами сидели в десантном отделении, молчали и избегали смотреть на командира, сверлившего их разочарованным взглядом.

– Кто исполнил? – не выдержав, спросил он, наконец.

Некоторое время никто не отвечал. Андрей уже собирался повторить вопрос, когда ответ дал Игорь.

– Я, – мрачно сказалон.

‒ Почему именно ты? – не веря своим ушам, выдавил Андрей.

– Сам предложил, сам и сделал. Они это заслужили.

Андрею было что сказать, было много эмоций, готовых выплеснуться, но он сдержался. Сделал пару глубоких вдохов, помолчал, и лишь чуть дрожащим голосом, сдерживаясь, спросил:

– А если нет? Если они годами пьянствовали на этом блок-посте и никому не причинили зла?

– Я в это не верю, – парировал Игорь. – И ты в это не веришь. И никто из наших не верит. Они убийцы, садисты и насильники. И получили по заслугам.

Скривив губы, Андрей покачал головой. Он сильно разочаровался в брате. Причем дважды всего лишь за один день! Захотелось спросить почему же он не был так храбр во время боя? Что, стрелять по безоружным легче, потому что они не стреляют в ответ? Но последняя мысль внезапно привела к другому выводу ‒ стрелять по безоружным гораздо тяжелее. Для этого нужна чистая, незамутненная ненависть. Ведь в бою ты защищаешь свою жизнь и поэтому там не нужно искать мотивацию, чтобы убивать. Но стрелять по беззащитным, слушая их мольбы и глядя им в глаза…

Внезапно он почувствовал страшную усталость. Будто у него отняли что-то, что давало ему силы, вынули батарейку. Расхотелось что-либо говорить.

– Пусть будет так, – выдавил Андрей, не глядя на брата.

5

Повторный сеанс связи с Родионовым вновь вернул напряжение. Отряд Андрея в глубине души наивно надеялся, что пока они доедут, бой уже закончится, но Макс быстро развеял их надежды.

Несмотря на большие потери и рассредоточение, банда все ещё располагала достаточными силами в Волчьем логове. И позиции для обороны у них были хорошо подготовлены, что немного удивило атакующих. Оказывается, «волки» разгильдяйски относились к чему угодно, но не к своей главной базе: тут у них все было оборудовано как надо, и бойцов везде тоже хватало. Оборонялись они хоть и тактически бестолково, но упорно, а порой и отчаянно. Нечего было даже надеяться, что они уступят и побегут. Возможно, потому что им просто некуда было бежать.

Бандиты имели чуть ли не пятикратный перевес в людях и могли запросто организовать контратаку и смести Родионова с позиций. Проблема и комичность ситуации была в том, что ни одна из сторон об этом не знала.

Макс, понятное дело, ожидал сопротивления, но совсем не такого, как ему оказали. Волчье логово оказалось слишком крепким орешком и слишком нужным банде, чтобы она вот так просто его сдала. Поначалу ребят Родионова встретили шквальным, но плохо организованным огнём легкого и тяжелого стрелкового оружия, бронетранспортеров и гранатометов, и отогнали обратно в лес. Со второй попытки маневрами и хитростью Родионов сумел подавить значительную часть огневых точек и уничтожить три бронетранспортера, включая один БМП, но в итоге все равно вынужден был снова отступить.