Эгги открыла тяжелую дверь хлева, и сейчас же внутрь ворвался вихрь снежинок. Взглянув еще раз на занемогшую подругу, Эгги выскочила и затворила за собой дверь.

Нина лежала с закрытыми глазами и больше не стонала. Все ее лицо было мокрым от пота. Дороти присела на корточки и провела рукой по ее лицу.

– Я этого не выдержу, – прошептала Нина и заплакала. – Я, наверное, умру. Точно умру.

– Не говори чепухи. Эгги побежала за доктором Сомсом. Тебе помогут, и скоро ты поправишься. Держись, Нина.

– Ой! Опять эта паршивая бо-о-оль!

Нина молотила руками воздух, стремясь дотянуться до Дороти, а дотянувшись, опрокинула ее. Дороти рухнула рядом. Нина не отпускала ее. Наоборот, все сильнее сжимала ей руку и орала в самое ухо. Кое-как Дороти удалось вырваться из цепкого захвата. Она присела на корточки, глотая скопившуюся слюну и глядя на Нину. Эта здоровая, крупная девица сейчас корчилась в судорогах, уверенная, что ей пришел конец.

И вдруг Дороти осенило. Понимание вспыхнуло, словно нестерпимо яркое солнце пустыни.

Дороти бросилась к двери хлева. В голове лихорадочно крутились мысли, дрожь пронзала, будто удар тока. Вскоре у нее сложилась более или менее ясная картина случившегося. Все это было так внезапно, но вполне объяснимо. Как она сама могла все проморгать?

– Эгги! – крикнула Дороти во всю мощь своих легких. – Эгги, вернись!

Дороти ждала, но Эгги не появлялась. Она успела отбежать на приличное расстояние. Снежная пелена напрочь скрывала обзор. Тогда Дороти захлопнула дверь и вернулась к Нине. Развернула ее лицом к себе, заглянула в округлившиеся, испуганные глаза.

– Нина, когда у тебя в последний раз были месячные? Ты помнишь дату?

– Спроси чего полегче.

– Ты постоянно набирала вес. За эти месяцы я несколько раз перешивала твою одежду.

– Ну и что такого?

– Скажи, у тебя были какие-то ощущения в животе? В теле? Как будто тебя изнутри тычут или лягают? Как будто что-то бултыхается внутри?

– У меня была чертова пропасть газов. Иногда меня от них крючило.

– Нина, это не газы. В общем, не только газы. Я думаю, у тебя внутри ребенок.

– Что-о?

– И он вот-вот появится на свет. Думаю, нам придется рассчитывать на свои силы. Нина, ты не бойся. Держи меня за руки. Крепко держи. Лучше за одну. Вот так. Не паникуй. Тебе лучше раздеться. А ты дыши. Дыши, Нина.

Нина с плачем и стонами уцепилась за руки Дороти.

– Только не противься, – шепотом сказала Дороти, когда Нина поутихла. – Вот так… Поверить не могу. Как же я могла проморгать? Это надо быть такой слепой.

– О чем ты там?

– О том, что у тебя в животе ребенок и он скоро должен родиться.

– Ты что, сдурела? Ребенок? У меня? Ребенок?

– Да. Держись за меня крепче. Хорошо. Это пройдет. Потом забудешь про все свои боли.

Нина опять закричала, но быстро успокоилась и перестала метаться.

– Неужели я беременна?

– Почему ты нам не говорила?

– Клянусь тебе, я сама не знала.

– Как ты могла не знать, что беременна?

– Так и могла. Говорю тебе, не знала. Мне и в голову не приходило. А ты не ошибаешься?

– Нина, у тебя родовые схватки. Это они накатывают волнами боли. Твое тело выталкивает ребенка наружу. Ты рожаешь новую жизнь!

– Что, прямо сейчас? Но я не могу… Ой, опять. О-о-о-ой! Дот, помоги мне! Умоляю.

Дороти обхватила ее за плечи и качала, пока схватки не ослабли.

Нина тяжело дышала.

– Ну как ты могла не знать? – укоризненно спрашивала Дороти. – Ты же не пятнадцатилетняя дурочка. Неужели ничего не подозревала? Спала с парнем и не знала, что можешь забеременеть? Теперь уже поздно задавать вопросы. Послушай меня. Твоя беременность подошла к концу. У тебя начались родовые схватки. Они накатывают и уходят. Они очень, очень сильные и болезненные… Что, опять? Держись за меня. Так, Нина, хорошо. Дыши, дыши. Не ты первая рожаешь. Умница. А теперь мне нужно тебя раздеть. Не догола, только штаны и трусы. Мне нужно посмотреть, как там у тебя. У меня такое ощущение, что ты довольно скоро родишь. Я… Мне это знакомо.

Нина очумело вглядывалась в лицо Дороти, как будто та говорила на иностранном языке.

– Нина, мне нужно снять с тебя штаны и трусы.

– Снимай, – простонала Нина. – Я не могу.

На нее накатила очередная волна схваток, заставив метаться и стонать.

Периоды затишья между схватками становились все короче. Дороти знала: ребенок появится в ближайшие часы, если не минуты. Она стащила с Нины сапоги, потом сняла совершенно мокрые штаны. Словно во сне, Дороти осторожно раздвинула ей ноги. Осмотр развеял последние сомнения.

– Нина, ты действительно рожаешь. Теперь я это точно знаю. Я уже вижу голову твоего малыша. Слушай меня внимательно. Тебе сейчас больно, очень больно. Но ты рожаешь, и остановить роды невозможно. Ты на самом пике этого процесса. Не бойся болей. Они тебя не покалечат, и ты не умрешь. Обещаю. Ты должна это знать. И все-таки почему ты нам не сказала? Решила скрыть?

– Я ж только что говорила. Сама не знала.

– Ладно, теперь это уже не важно… Прикройся хорошенько моим пальто… Вот так. Еще выше натяни. Твоему малышу будет уютно и тепло, когда он выйдет наружу. А нам ни в коем случае нельзя его простудить. Нужно тебя на что-то положить. Есть тут какие-нибудь тряпки или покрывала? Хоть что-то?

Нина молчала. Дороти огляделась и в противоположном углу заметила небольшой рулон брезента. Побежав за ним, она только сейчас обратила внимание на коров. Те стояли в своих загонах, сопели, жевали сено, иногда мычали. Из их ноздрей вырывались призрачные облачка пара. Животные удивленно взирали на драму рождения человека, разворачивающуюся на их глазах. Все внимание Дороти было поглощено Ниной, и вплоть до этого момента она не замечала коров. Но от их присутствия ей почему-то стало спокойнее. Схватив рулон, Дороти развернула и хорошенько встряхнула брезент. Куда же, черт побери, подевалась Эгги? Будем надеяться, что она все-таки застала либо доктора Сомса, либо миссис Комптон. Однако эта мысль почему-то не радовала Дороти. Ей хотелось самой принять роды. Уединенность хлева, невозмутимые коровы, несчастная, страдающая роженица и она, Дороти. Она одна поможет этому ребенку выйти во внешний мир. А что касается миссис Комптон… нельзя ей доверять новорожденных младенцев. Миссис Комптон только все испортит.

Дороти перевернула Нину на бок, расстелила брезент и снова уложила ее на спину. Сама же встала перед ней на колени и принялась объяснять, что́ надо делать:

– Нина, послушай меня. Как только тебя опять схватит, нужно тужиться… Как это тебе объяснить? Представь, что ты в туалете. Понимаешь?