Да, было такое, Марина вспомнила. Когда она жила в Индии, много русских женщин встречала, которые пытались найти свое счастье в интернете. И малых, и старых. Никому не повезло. Одно-два свидания, три в лучшем случае. А потом «давай, до свидания», я буду тебе иногда писать или звонить. И то не факт.

– Я Макумбе твой адрес дала и сказала: «Приезжай свататься!» Дура, да? – Варя зажмурилась, как будто ее сейчас бить будут.

– Нет, не дура.

– Нет?

– Да! – И Марина захохотала. – Трудный у нас язык. Приезжал он.

– Серьезно?

– Ночью улетел. И я хочу сказать тебе огромное спасибо за Маку! Даже если у нас ничего не получится, я никогда не забуду то время, что провела с ним.

– Охренеть! – это было первое грубое слово, что Марина услышала от Вареньки.

После они пошли в магазин косметики и долго болтали. Приятельнице было все интересно. Марина подробно рассказала Варе о приезде Маки, их походе в ресторан, ночной прогулке по центру. И следующий день описала: опять же прогулку, но уже по своему району. Он считался рабочим, но в нем была своя прелесть: дома с красивой архитектурой, выдержанные в привычном для сталинских времен помпезном стиле, Музей автомобилей и военной техники времен Великой Отечественной, парк с озером, где резвились уточки. Там же они зашли в армянское кафе, где Мака, по его словам, съел лучшее в мире жареное мясо – шашлык – и сыграл на синтезаторе для его посетителей. Марина опасалась, что нетрезвые работяги начнут цепляться к чернокожему, но нет. Очень добродушно его встретили, правда, каждый хотел с ним выпить, и бедный Макумба, не привыкший к частым тостам и русской водке, напился. Марина вызвала такси, до которого их провожали целой толпой. В машине Мак тут же протрезвел, как оказалось, он был не так пьян, как хотел показать.

– Мари, я работал в порту, – хитро улыбаясь, сообщил он. – Я умею пить.

Они прибыли в отель уже под вечер, а в два Макумбе нужно было выезжать в аэропорт.

О том, что было дальше, Марина рассказывать не стала: о ласках, сексе, разговорах обо всем и ни о чем. Закончила она повествование тем, как проводила Маку до стойки регистрации и помахала ему на прощанье.

– Ты поедешь к нему? – спросила Варенька.

– Да!

– Ой, как я рада, – всплеснула руками та.

Марина на самом деле уже запланировала свой визит. Она решила, что лучше взять туристическую путевку, чтобы без сложностей получить визу. Когда Макумба пришлет ей денег, она купит тур в Испанию (тогда дадут шенген на полгода), прилетит в Барселону, к примеру, а потом – в Марсель. Европа маленькая, доехать не проблема.

– Он уже звонил тебе из дома? – не могла унять любопытства Варя.

– Нет. Не добрался еще, наверное. Хотя должен бы… От Москвы до Марселя лететь меньше трех часов.

– Ты сможешь с ним по скайпу пообщаться. И тогда увидишь дом, квартиру и море из окна, – мечтательно говорила она.

– Как только свяжемся, я попрошу Маку прислать фотографии и покажу их тебе.

Варенька захлопала в ладоши. Эта женщина могла по-детски радоваться мелочам. И почему Марине она первое время не нравилась?

В магазин зашла пара потенциальных покупателей, мужчина и женщина. Он полный, но довольно симпатичный, она тощая, вертлявая, густо накрашенная – престарелая кокетка с дурным вкусом. Марина, естественно, тут же встала и подошла к парочке. Женщине нужен был ночной крем: хороший и недорогой, а также не тяжелый и вкусно пахнущий, дающий мгновенный результат, но чтобы без привыкания. Марина предложила ей на выбор несколько кремов стоимостью в районе пятисот рублей. Кривляка стала выбирать из них, пока не увидела на баночках пометку «50+».

– Вы что, мне крем для старух подсовываете? – возмутилась она.

– Для зрелой кожи. Я сама таким пользуюсь.

– Вот и пользуйтесь. А мне надо «40+».

Глянув на ее сморщенную физиономию, Марина еле сдержала ухмылку. Неужели эта женщина не понимает, что выглядит на свои полные шестьдесят? Даже со спины, хоть и стройная.

Марина предложила другие крема, но тетя уже обиделась и ничего брать не стала. Парочка ушла.

– Нет, ты видела? – спросила Марина у Вари. Она сидела напряженная, потухшая, хотя еще десять минут назад лучилась.

– Да, – выдавила из себя она.

– Что с тобой?

– Это он был.

– Кто?

– Миша.

– Какой такой?.. – Тут Марина вспомнила! Мужчину, от которого Варя забеременела, звали именно так. – А, тот самый? Ты с тех пор его не видела?

– Нет. Первое время он, как я думаю, обходил наш ДК стороной, боялся на меня наткнуться. А потом, чтоб наверняка, вовсе переехал.

– Он тебя узнал?

– Нет. Мы встретились глазами, но Миша остался равнодушным. Он забыл обо мне. Начисто.

– Но ты не изменилась почти, я видела твои ранние фото, а он?

– Тоже. Только толще стал. Был просто упитанным, а теперь жирный.

– Он кого-то мне напомнил, – заметила Марина.

– Может, видела его раньше? Если Миша так и живет тут, в полукилометре от ДК, то вы могли пересекаться.

– Нет, мне черты его лица кажутся знакомыми. И мимика. Дай подумаю…

И вдруг перед ее мысленным взором всплыло лицо соседки Оксанки.

Сейчас она исхудала и обрила голову, но Марина помнила ее другой: с щечками, волосами. Оксана носила удлиненную челку, она завивалась, даже если ее выпрямляли и покрывали лаком, и вечно спадала на глаза. Оксанка сдувала ее, скривив рот. То же самое делал Михаил. Нет, не челку сдувал, она была пусть и волнистой, но короткой. Но он потел в своей куртке на толстом синтепоне и так же дул на лицо.

– Сколько лет было бы сейчас твоей дочери? – спросила Марина.

– Двадцать четыре.

Оксанке примерно столько.

– У нее были проблемы с ногами?

– У нее были проблемы со всем. Поэтому моя доченька и умерла.

– А если нет?

Варя вскочила со стула. Ее щеки заалели, нервный румянец опустился на шею.

– Я уже жалею о том, что рассказала тебе о своей трагедии! – выкрикнула Варя. – Зачем ты издеваешься надо мной?

– Нет, нет, ни в коем случае. – Марина тоже поднялась, чтобы обнять приятельницу за плечи и успокоить. – У меня соседка – копия этого Миши. Она выросла в детском доме. У нее проблемы с ногами. Вот я и спросила…

– Марина, моя дочь умерла. Увы.

– Ты ее хоронила?

– Нет. У меня начались осложнения, и я несколько дней балансировала на грани жизни и смерти. Когда очнулась, врач сказал, что схоронил дочку. За больницей кладбище, там в те времена места бесплатно давали.