Теперь, когда недуг оставил их, люди Ульстера радостно поспешили на зов, и повсюду гремели мечи и копья, и звенели доспехи, и грохотали колесницы, готовые к бою. Один отряд воинов под предводительством Конхобара и Келтхайра, сына Утехайра, двинулся из Эмайна на юг, а другой отправился в погоню за воинством Медб. Конхобар и его люди настигли в Мите восемь раз по двадцать ирландцев, которые уводили с собой толпу пленниц; и улады убили всех их и освободили женщин. Тогда Медб и ее воинство устремилась обратно в Коннахт, но, когда они добрались до Слемон-Миде, два войска уладов встретились и приготовились к сражению. Королева послала гонца Мак Рота посмотреть на мужей Ульстера в долине Миде и сообщить, как обстоят дела. Мак Рот принес ужасные вести. В первый раз он увидел, что равнина сплошь покрыта оленями и другими дикими зверями. Фергус объяснил всем, что это приближающиеся улады вытеснили их из лесов. Во второй раз Мак Рот увидел, что долина укрыта туманом, и над ней, подобно островам, возвышаются вершины холмов. За туманом слышится гром и видятся молнии, а ветер таков, что чуть не сбил его с ног. «Что же это?» – спросила Медб, и Фергус объяснил ей, что туман – это всего лишь дыхание воинов, молнии – блеск их глаз, гром – грохот их колесниц и бряцанье их оружия, когда они движутся, ища битвы. «Они думают, что уже не дождутся ее», – заявил Фергус. «У нас найдутся воины, чтобы встретить их», – ответила Медб. «Посмотрим, – сказал Фергус, – ибо во всей Ирландии и во всем Западном мире, до Греции и Скифии, и башни Брегона, и острова Гадеса нет никого, кто бы смог противостоять мужам Улада, когда они в гневе».

Далее следует длинный пассаж, где описывается внешность и вооружение каждого из вождей уладов.

Битва у Гайрех

Битва состоялась на равнине Гайрех, что в Мите. Фергус, сжимая двуручный меч, который, когда поднимали его в битве, светился в воздухе подобно радуге[123], каждым ударом сражал целые отряды уладов, и неистовая Медб трижды прорывалась к самому центру вражеского войска.

Фергус сошелся с Конхобаром и поверг его на его изукрашенный золотом щит, но Кормак, сын короля, стал просить за жизнь отца. Фергус повернулся к Коналу Победоносному.

«Слишком горячо ты сражаешься против своего же народа из-за распутницы», – сказал Конал. Тогда Фергус прекратил избиение уладов, но в неистовстве битвы срубил своим мечом-радугой вершины трех холмов Маел-Миде, так что они остаются плоскими до сего дня.

Кухулин услышал сквозь дремотное забытье грохот ударов Фергуса и, медленно придя в себя, спросил у Лаэга, что это значит. «Это играет с мечом Фергус», – ответил Лаэг. Тогда герой вскочил, и тело его увеличилось так, что повязки и бинты разлетелись во все стороны; он вооружился и ринулся в битву. Там он нашел Фергуса. «Обернись, – вскричал он, – я омою тебя, как пена в пруду, я поднимусь над тобой, как хвост над кошкой, я ударю тебя, как мать своего ребенка!» – «Кто говорит так со мной?» – воскликнул Фергус. «Кухулин Мак Суалтайм; и ты должен отступить передо мной, как обещал мне».

«Воистину, я обещал это», – сказал Фергус и покинул поле боя, и вместе с ним ушли люди Лейнстера и люди Мунстера, покинув Медб, семь ее сыновей и армию Коннахта.

Кухулин вступил в схватку в полдень; когда сквозь листву пролились лучи закатного солнца, от его колесницы осталось лишь два колеса да пригоршня спиц, а воинство Коннахта улепетывало к границе. Кухулин нагнал Медб, которая, завидя его, спряталась под колесницей и стала просить о пощаде. «Я не хочу убивать женщин», – сказал герой и защищал ее, пока она не перешла Шэннон у Ат-Луан.

Битва Быков

Но Бурый бык из Куальнге, которого Медб отослала в Коннахт кружным путем, повстречал белорогого быка Айлиля на Маг-Ай, и они сразились; и Бурый вскоре одолел Белого и разбросал куски его тела по земле так, что они валялись везде от Рат-Круахан до Тары; а затем помчался вперед, обезумев, мыча и извергая черную кровь, пока не упал мертвым у Хребта Быка, что между Ульетером и Ивегом. Айлиль и Мед б заключили мир с Ульетером на семь лет, и улады со славой возвратились в Эмайн-Маху.

Так кончается «Похищение быка из Куальнге»; в 1150 г. оно было записано в «Лейнстерской книге» рукой Финна Мак Гормана, епископа Килдаре, и в конце повести сказано: «Благословение каждому, кто достоверно запомнит Похищение, как записано здесь, и ни в чем от него не отступит»[124].

Кухулин в Волшебной Стране

Одна из самых удивительных кельтских легенд повествует о том, как Кухулин, задремавший у стоячего камня после охоты, увидел во сне двух женщин из Племен богини Дану, которые подошли к нему и начали, чередуясь, избивать его плетью до смерти и он не мог даже поднять руки, чтобы защититься. На следующий день Кухулина одолел тяжелый недуг, который не отпускал его год, и никто не в силах был его вылечить.

Однажды к Кухулину пришел незнакомец и посоветовал ему вернуться к тому стоячему камню, у которого его посетило видение: там он узнает, что нужно для исцеления. Действительно, у камня герой обнаружил деву в зеленом плаще, одну из тех, что мучили его, и она рассказала, что Фанд, Жемчужина Красоты, жена Мананнана, полюбила его; теперь она враждует со своим мужем, богом моря, и королевство ее осаждают три короля-демона; поэтому ей требуется помощь Кухулина, наградой же ему будет ее любовь. Тогда юноша отправил своего возницу Лаэга посмотреть на Фанд и поговорить с ней. Лаэг отыскал вход в Волшебную Страну (он переплыл озеро на зачарованной бронзовой ладье) и вернулся, поведав о невыразимой красоте Фанд и разных чудесах той земли. Тогда Кухулин решился и сам отправиться туда. В густом тумане он сразился с демонами, которые походили на морские валы – что вполне понятно, раз это был народ разгневанного Мананнана. Затем он поселился у Фанд и месяц наслаждался всеми прелестями Волшебной Страны; после чего распрощался и назначил деве место встречи в мире людей – у Ибор Кинд Трахты, «тисового дерева на краю побережья».

Фанд, Эмер и Кухулин

Однако Эмер узнала о назначенном свидании; и хотя ее обычно не слишком беспокоила мужняя неверность, но на этот раз она явилась на место встречи в сопровождении пятидесяти девушек, вооруженных острыми ножами, чтобы убить Фанд. Влюбленные издалека завидели колесницы и рассерженных женщин с золотыми застежками на груди, и Кухулин приготовился защищать Фанд. Он обратился к Эмер в стихах, описав ей красоту, искусность и магическую силу Фанд: «Ничего нельзя пожелать, чего бы она не имела». Эмер отвечала: «Может, дева, к которой ты прилепился, ничем и не лучше меня, но все новое сладко, а известное – кисло; вот тебе вся мудрость, о Кухулин! Некогда мы жили в чести друг у друга, и так могло бы быть, если бы во взгляде твоем я нашла любовь к себе». – «Ты не утратишь ее, покуда я жив», – отвечал Кухулин.

«Отпусти меня», – сказала тогда Фанд. «Нет, – возразила Эмер, – это я останусь одна». – «Нет, – не соглашалась Фанд, – это я должна уйти». «И жажда рыданий охватила Фанд, и душа ее возвысилась в ней, ибо позором было в одиночестве возвратиться домой и ярилась в ней ее могучая страсть к Кухулину».