Убийца-подмастерье зарыдал, врезавшись в дерево и крепко ушиб плечо при падении на землю.

Твигг окончательно спятил, Эдди в этом не сомневался. Пусть даже этот тип – его босс, его собственный долбаный босс! – и так никогда не казался ему вполне вменяемым – с этой своей отстраненной, безрадостной манерой держаться, он едва говорил ему несколько слов, даже информируя о новом задании, никогда не улыбался, никогда не поздравлял его с успехом после удачной миссии, лишь удостаивал быстрого кивка заостренной лысой головой, как будто удовлетворительного завершения проходилось только ожидать. И даже тогда непременно находились какие-нибудь ничтожные мелочи, которые не были выполнены к полному удовлетворению Твигга. Эдди всегда знал, что у этого потертого убийцы с жесткими конечностями не все в порядке с головой, но Хельстрем продолжал поддерживать чахлого старика.

Но в последнее время не так уж сильно, не когда Эдди было велено следить за Твиггом на улицах Лондона или где бы там ни требовалось выполнить работу. И когда Твигг заглядывал в определенные магазины – к часовщику, в газетный киоск или маленькую табачную лавку в закоулке (а ведь Твигг даже не курил), – то всегда выныривал с каким-то пакетом, который засовывал в карман своего неряшливого старого плаща. Что бы такое это было?

Эдди укусил свой кулак, чтобы подавить дальнейшие рыдания, и посмотрел вверх, лежа на усыпанной листьями земле, причем колени его некогда классных брюк «Хьюго Босс» загваздались сырой почвой под опавшими листьями, некогда безупречно сиявшие туфли из телячьей кожи потерлись и испачкались, а галстук сбился набок и высунулся из застегнутого пиджака.

На днях в Лондоне – собственно, в тот день, когда они проделали трюк с отравленным зонтиком, – Нельсон проследовал за Твиггом в новое место. Специальные сотрудники ежегодно направлялись на Харли-стрит для полного физического обследования, результаты которого затем передавались сэру Виктору Хельстрему или главному врачу Комрека. Но на этот раз Твигг посетил медицинскую практику на другой улице, хотя, вероятно, столь же дорогую. Это было серьезным отклонением от нормы.

Молодой подмастерье подошел к престижной блестящей черной входной двери и прочитал полированную латунную табличку. Там значились имена нескольких практикующих врачей, имевших одну общую черту: все они были неврологами.

Нетрудно было понять, что Твигг очень болен, – симптомы его расстройства уже заметил сэр Виктор, который, конечно, сообщил об этом своим начальникам во Внутреннем дворе. Эдди предположил, что идея состояла в том, чтобы позволить болезни развиваться, прежде чем спешить с неправильным выводом. В конце концов, Твигг на протяжении многих лет был верным слугой и, как бы Эдди ни было ненавистно это признать, великолепным профессионалом.

Не будь Эдди таким недоверчивым, он, возможно, предался бы ликованию. Теперь он, Эдди, чертов подмастерье, не более, смог бы убедить Хельстрема, что Твигг окончательно свихнулся, что он стал представлять опасность для самой организации. Психоз Твигга вышел за рамки допустимого, поэтому он стал представлять угрозу для всех.

Неужели лысый старикан думал, что никто не заметит дрожи в его некогда твердых и смертоносных руках? И все это в полной мере подтверждалось тайной консультацией Твигга с неврологом на Уимпол-стрит. Ах ты, черт, а ведь мудак теперь действительно у него в руках!

Он содрогнулся, вспомнив белые вытаращенные глаза, которые ждали его, когда он поднял голову над подоконником, и тошнотворное безумие жуткой улыбки Твигга. Злобный взгляд, проникавший прямо в пораженную ужасом душу Эдди.

Он втягивал в себя большие порции свежего воздуха, но остановился посреди очередного вдоха. В зарослях неподалеку что-то шевельнулось. Скосив глаза, он посмотрел направо, потом налево, а затем назад. Снова стал смотреть вперед. Теперь все вокруг было совершенно неподвижным. Не мог же Твигг его опередить, верно? Нет, мускулистые ноги несут его куда быстрее, чем может передвигаться хмырь вдвое его старше. Но опять-таки, Твиггу этот лес знаком лучше, чем ему. Откуда Эдди знать, может, он бежал кругами, а шум, который он поднимал, проламываясь через подлесок, далеко разносил указания на его местонахождение; одних его рыданий хватило бы, чтобы услышать их на расстоянии. Может быть, лысый убийца затаился впереди него, просто поджидая, чтобы Эдди вбежал прямо в его смертоносные, пусть и трясущиеся руки?

Погоди, упрекнул себя Эдди, будь логичным. Конечно, он мог одолеть старика в честной борьбе. Но кто сказал, что она будет честной? Нельсон не взял с собой ничего из своего излюбленного оружия, бесценного для ближнего боя, – ни «успокоителя штази» с его гибким наконечником, телескопическим сжатым резиновым стволом и пластиковой рукояткой, ни железного кастета, который носил в боковом кармане пиджака. Все осталось в его казарменной квартире, когда он уехал в Лондон, поскольку службе безопасности авиакомпании не нравятся пассажиры, включающие в свою ручную кладь оружие. Сходным образом и аккуратный пистолет «Вальтер PPK», который он предпочитал, по иронии судьбы, бывший тем самым огнестрельным оружием, которым обучил его пользоваться Твигг, был заперт в серый металлический шкаф в его шифоньере.

Пока он перебирал все эти бесполезные мысли, в лесной листве снова что-то зашевелилось.

Он осознал, где находится: в окружении деревьев и подлеска, где земля так тениста, как будто давно наступили сумерки. Он чувствовал свою уязвимость, чувствовал такой страх, из-за которого можно наложить в штаны.

Но это не мог быть Твигг, подкрадывающийся к нему, потому что для взрослого человека здесь не было достаточного прикрытия. Он вспугнул какое-то животное. Да, вот что это было: весь тот шум, что он поднял, испугал какое-то животное в лесу. Может, небольшого оленя? Они во множестве бродили по усадьбе. Это могло быть что угодно, усадьба была забита ими: здесь обитали барсуки, лисы, кролики, мыши и крысы, не говоря уже о многих видах птиц.

С долгим вздохом облегчения он сказал себе, что ответ найден: он напугал какое-то застенчивое существо, случайно перебежав ему дорогу. Он изменил свое мнение, когда из кустов перед ним донесся странный звук. Это было похоже – нет, он не знал, что это такое. Сначала мягкий шипящий шум, вскоре ставший громче, но лишь затем, чтобы уступить место утробному ворчанию, подобного которому он никогда не слышал за пределами зоопарка.

Потом он увидел пару желтых с чернотою глаз, смотревших на него из-под папоротника.

– Кыш! – резко прошипел он, хотя и не слишком громко: он не хотел, чтобы его услышал Твигг.

Животное, кем бы оно ни было, отказалось пугаться голоса Эдди. Вместо этого оно двинулось вперед, не мигая и не обнаруживая страха.

Подмастерье взял небольшую ветку и, особо не целясь, швырнул ее в направлении этой неизвестной угрозы.

Животное осталось равнодушным к легкому метательному снаряду, который приземлился в нескольких дюймах от его передних лап, и медленно, как подкрадывающийся хищник, вышло на открытое место, обнаружив свою истинную природу.