Не найдя решения головоломки, кладоискатель переключился на насущные проблемы. Что-то граф Сольмс не очень-то справлялся с сохранностью ценностей! Может, именно поэтому после войны большую часть предметов не нашли – их просто растащили, и они не «доехали» до немецких музеев?!

Когда из Янтарной комнаты «испарились» комоды, секретный агент не выдержал и перенес наблюдательный пункт непосредственно к «медовому» залу. Дело осложнялось тем, что в Комнату вели несколько входов, так как она являлась частью Анфилады, к тому же в нее попадали и со стороны внешней галереи.

Придется привлечь Марго, а для этого рассказать ей про миссию!

Начал Брысь торжественно:

– Многоуважаемая Марго!

Но «мраморная» кошка перебила ехидным смешком;

– Опять собираешься заливать про будущее?

Путешественник во времени обиделся и скомкал заготовленную речь до банальной просьбы:

– Не хочешь – не верь, но помоги проследить, не сопрут ли еще что-нибудь из Янтарной комнаты!

– Зачем? Все равно ее увезут и с концами! Ты же сам говорил, что она исчезнет! И вообще, пока ты тут прохлаждаешься, у меня в подвале мыши плодятся!

Марго, раздраженно дернув коричневым хвостом, гордо удалилась.

Всю ночь Брысь не смыкал глаз, перебегая от одной двери к другой, а от той – к третьей. Под утро силы его покинули, и добровольный охранник прилег, рассчитывая на тонкий слух. Уши уловили тиканье часов, а хрипловатый мужской голос, показавшийся знакомым, сообщил, что секретный агент Ван Дейк еще никогда не был так близок к провалу!

Брысь в ужасе вскочил. На том месте, где должна была находиться укрытая бумагой и фанерой флорентийская мозаика «Осязание и Обоняние» зияла брешь! Пропала и прекрасная бронзовая рама с веточками, увешанными драгоценными ягодками, так похожими на настоящую землянику…

Брысь пришел в отчаяние – ни Джеймса Бонда, ни Штирлица он был теперь недостоин, а потому сам себя разжаловал, лишив двух нулей и понизив со штандартенфюрера до просто фюрера (уверенный, что чем короче слово, тем ниже звание)!

Полковника Сольмса ночное происшествие тоже подстегнуло, и он распорядился снять обшивку с янтарных панелей и начать срочный демонтаж. Меньше чем за два дня Комната превратилась в груду пронумерованных ящиков.

Начинался самый ответственный этап миссии – проследить, куда отправится прекрасный шедевр! Чтобы опять не проспать, «секретный агент» обосновался внутри деревянной пирамиды, но, вспомнив о Марго, решил попрощаться, несмотря на обиду.

Мраморной расцветки кошка сидела возле разбитого подвального окна и наблюдала за воробьями, копошащимся в кирпичной пыли – в этом месте во время бомбежек обрушилась часть стены Главного фасада. Марго очень хотелось верить странному чужаку, утверждающему, что через четыре года страшная Война закончится Победой, Дворец отстроят заново, Парки снова украсят беломраморные и бронзовые фигуры, а над душистыми цветниками будут жужжать трудолюбивые шмели.

Легкий на помине, явился серо-белый кот в золотистом ошейнике.

– Марго! Я пришел проститься!

Значит, не обиделся, зря она переживала! Музейная «сотрудница» прищурила раскосые изумрудного оттенка глаза:

– Уходишь?

– Уезжаю – Янтарную Комнату перевозят!

Такое упорство заслуживало уважения, а потому Марго подошла к чуднОму коту и, пожелав удачи, ласково потерлась коричневой мордочкой о его густой мех.

Растроганный «секретный агент» вернулся на свой пост, по пути успев подкрепиться грызуном, неосторожно высунувшимся из норки.

Тем же вечером ящики перекочевали на грузовики, и Брысь, улучив момент, запрыгнул в один из них, готовый к дальней дороге. (С графом Сольмсом прощаться не стал – враг, как ни крути, хоть и угощал мясными консервами!)

Переезд затянулся и стоил искателю приключений целого килограмма, так как поохотиться удалось лишь раз, когда Янтарную Комнату укладывали в железнодорожный вагон на станции Сиверская. Потом лязгнул засов, и несколько дней отважный кот слышал лишь перестук колес да биение собственного сердца, которое все же иногда сжималось от страха перед неведомым.

Развлекался путешественник во времени и пространстве тем, что воскрешал в памяти большую географическую карту из рабочего кабинета Николая Первого и мысленно следовал по ней от Царского Села до Кёнигсберга – столицы Восточной Пруссии, в будущем – российского города Калининграда.

Эшелон часто останавливался, пропуская другие составы. По крыше вагона барабанил осенний дождь (шла уже вторая половина октября). Вода тонкой струйкой заливалась внутрь и стекала по железной стенке, а Брысь слизывал капельки и размышлял о немецких мышах – отличаются они по вкусу от отечественных или нет, и главное, в достаточном ли количестве водятся в Замке.

– Тук-тук тук-тук, тук-тук тук-тук, – лучше всякой колыбельной выводили колеса. Впрочем, и без нее хорошо дремалось.

Очередной сон прервал Савельич, возникший непонятно откуда. Приятель из Летнего сада кутался в синюю бархатную мантию, расшитую золотыми звездами, а его черную голову украшала сверкающая бриллиантами корона. Царский венец на маленьких кошачьих ушах не держался и постоянно сползал философу на один глаз, лишая королевскую особу солидности. Брысь неожиданному визиту обрадовался и кинулся было к другу, но Савельич предостерегающе поднял правую лапу и строго спросил:

– По какому такому праву возвращаешь подарок, искусно исполненный немецкими мастерами? Аль не по душе пришелся?!

Искатель приключений растерялся и промямлил что-то про свою невиновность и что он всего лишь сопровождающее лицо, а фашисты сами без всякого спросу забрали Янтарную комнату!

Савельич качнул головой, отчего корона переместилась на другой глаз, а на месте самого крупного бриллианта появились часы с огромным, размером с кошачью морду, циферблатом. Под громкое тиканье приятель-философ сообщил низким хрипловатым голосом, что секретный агент Ван Дейк опять все проспал!

Брысь встрепенулся – эшелон, и впрямь, перестал стучать колесами, а снаружи донеслись голоса, а потом и скрежет открывающегося засова…

Двери вагона распахнулись, и Брысь выскочил, чуть не угодив в руки закутанному в плащ солдату и почти до смерти его напугав. «Scheisse!»* – громко выругался немец.

– Простите, но не мог же я так долго терпеть! – извинился сконфуженный полиглот, поняв слово буквально, и метнулся в мокрые травяные заросли в надежде отыскать что-нибудь съедобное.

Эшелон остановился рядом с переездом. Видимо, чтобы удобнее было перегружать награбленное добро в машины, вереницей растянувшиеся на дороге, решил Брысь.