Ощущение вдруг открывшихся в бесконечности глаз, пристально осмотревших корабль, каждый его уголок и каждую обретающуюся на нём живую душу, потрясло так, что обе проказницы невольно ахнули.

- Похоже, нас заметили, - всё-таки Фирелла пришла в себя на миг раньше.

Ощущение чужого взгляда исчезло так же внезапно, как и появилось. И лишь какое-то гаденькое чувство, от которого так и хотелось сплюнуть, нет-нет да возникало при виде совсем уже приблизившегося берега. Отчего так и почему - гадать даже не хотелось. Лишь вертелись где-то на кончике язычка, да так и не решались слететь два проклятых людьми и полузабытых богами слова - скамаррские ведьмы…

Мир как-то незаметно стал серым. Правда, вовсе не туманным, как казалось ещё недавно - напротив, всё виднелось неестественно чётко.

Эсмеральда зябко закуталась в шаль, найденную среди награбленных и хозяйственно прихваченных пиратами вещей, и вообще чувствовала себя словно не в своей тарелке. А серый берег с ослепительно-белой каёмкой песчаного пляжа приближался, и можно уже было различить тёмные лохматые пальмы.

Фрегат чуть повернул - очевидно, капитан таки усмотрел что-то в свою примечательную трубу, потому что хмуро проронил рулевому некую напрочь непонятную человеку сухопутному команду. Ещё полчаса, и наконец матросы полезли в пугающую высоту оплетённых снастями мачт, и стали убирать паруса. Корабль величаво и еле заметно покачивался в бухте, а шкипер всё никак не решался бросить якорь.

- Нет… - он всё же оказался не настолько безрассудным. - Спустить шлюпку!

После вялого спора всё же сошлись на том, что двое матросов за тройные премиальные отвезут обеих нанимательниц на берег. Фрегат проведёт ночь в дрейфе в виду острова…

- А утром посмотрим, - хмуро пояснил капитан, смущённо елозя пальцами в побелевшей от соли бородке.

Переглянувшиеся Фирелла с Эсмеральдой яснее ясного поняли намёк, что ни за какие деньги или посулы он не подведёт корабль ближе чем пол-лиги к этому проклятому острову. И что утром ему, вполне возможно, уже не будет кого и дожидаться обратно. Что ж, хорошо если попросту не сбежит - хотя, гильдия мореходов заверила их, что шкипер пусть и преизрядный сукин сын, но слово своё держит.

Когда на спущенных с грота-рея талях уже закачалась и стала опускаться к борту шлюпка, двое вызвавшихся в эскападу матросов всё-таки отказались. Краски сбежали с их так сильно побледневших физиономий, что в вечных сумерках этой земли лица их казались неестественно белыми, словно искусно вырезанными из кости. Приглядевшись, волшебница отметила так и кружащие вокруг них вихри неведомых заклятий, и тихо покачала головой.

- Мерзавцы, - процедила Эсмеральда и шагнула в опустившуюся на уровень борта шлюпку. - Смотрите, как ведут себя настоящие женщины…

Надо ли говорить, что задумавшаяся о своём Фирелла не заставила себя ждать? Её фигура гордо выпрямилась в опускающейся и кажущейся сейчас такой ненадёжной шлюпке, и сесть заставило лишь покачивание на волнах.

- Не осуждай их, светлая - похоже, мои сёстры с острова не хотят видеть никого, кроме нас, - волшебница завернулась в свой балахон словно озябший ворон в крылья, и лишь напряжённый взгляд выдавал, какая же сумбурная и горячая буря бушевала в душе.

Шлюпка плавно и в то же время довольно быстро направилась к берегу. Но всё же, ни одна из находившихся в ней пассажирок не уловила ровным счётом ни малейшей волшбы. Словно невидимый зверь осторожно и терпеливо тянул крохотную по сравнению с ним скорлупку в сторону суши. Вот её подхватила серо-зелёной спиной горбатящаяся над приблизившимся мелководьем волна - и в роскошных кружевах так и вьющейся по бортам пены элегантно вынесла прямиком на неестественно белый пляж.

С тихим шорохом вода отхлынула, оставив на песке свою добычу. Обеих путешественниц сначала поразила тишина, какой никогда не бывало на морском берегу. Не кричали чайки, не посвистывал тонко и задорно вольный ветер. Да и стоило обеим обернуться, как позади оказалась зеркально-безмятежная морская гладь без малейших следов корабля.

Вот так влипли… впрочем, откуда-то спереди, где пляж переходил в поросшие пыльной серой травой дюны, донёсся шорох. Кто-то шёл, неторопливо и беззаботно, как может идти только хозяин…

Она оказалась одна. Ни тварь, ни русалка из неведомых глубин. Не старуха, но и не юная пустышка с глупыми глазами. Просто женщина, лет с виду чуть меньше тридцати, в простом коротком платье и простоволосая - длинные чёрные волосы свободно вились по почти обнажённым плечам. Не красавица, но и далеко не бесформенная дурнушка, но вот глаза этак симпатично поблёскивали сдерживаемой Силой. Впрочем, когда Фирелла привычно попыталась если не прощупать, то хотя бы коснуться вышедшей навстречу своей аурой, то ощущение оказалось, словно трогаешь седой от старости гранит… впрочем, слегка напрягшаяся Эсмеральда тоже чуть передёрнулась, будто ей стало зябко на берегу южного острова.

Незнакомка отнеслась к их попыткам с лёгкой снисходительной усмешкой. Словно мудрая и терпеливая мать к невинной шалости дочерей…

- Зачем вы здесь и сейчас? - а голос у неё оказался глубокий, чувственный - и откровенно понравился. Хотя она и произносила слова Общего Языка как-то странно… с другой стороны, чего странного? Наверняка, именно так говорили тысячи лет назад.

Вместо ответа Фирелла медленно и с какой-то скорбной торжественностью вынула из рукава амулет на простецком кожаном шнурке. Почуяв близость родины, камень полыхал крохотной зелёной звездой - и это оказалось единственным цветным штрихом на фоне чёрно-белого мира.

- Госпожа Изабелла… - ведьма отшатнулась, и стало заметно, как же побледнели её щёки. Что ж, похоже - кровь у неё была, раз отхлынула от лица, когда маленький, искрящийся весной камень лёг в её ладонь.

- После неё остался сын, сполна унаследовавший светлую силу отца и тёмный дар матери, - глухо произнесла Фирелла. - И он считает, что была попытка нарушить Договор… да-да, тот самый Договор. Поэтому мы здесь вдвоём - светлая и тёмная стороны одной силы. Нужно разбираться. И если понадобится, принимать меры.

Беззвучный ураган взметнулся над берегом, застил полнеба чёрным яростным крылом. Взвихрился песок, покалывая кожу крохотными уколами, с кувырканием над головами пролетела ополоумевшая чайка, разинув в неслышном крике изумлённый клюв. И единственным звуком, который прозвучал в этом катаклизме, оказался голос ведьмы.

- Сын?… это возможно лишь, если свет и тьму примирило то чувство, к которому неравнодушны даже боги. Воистину, удивительное известие вы принесли.

Неизвестно, сколько пригоршен крохотных мгновений унеслось в бездушную и неумолимую мельницу вечности, но только сейчас отозвалась Эсмеральда.

- Есть ещё одно… но говорить о том я буду лишь в присутствии тех, кто принимает решения.

Фирелла едва сдержала удивлённый возглас. Ни о чём таком уговора не было. Вот тебе и скромница, вот и светлая жрица! Тысячу раз правы были перворождённые, утверждая насчёт тех, кто там в тихом омуте водится. Кто б мог подумать?