Управляющий семенящей походкой приблизился к Белнэпу. У него на лице появилась странная смесь подобострастия и раздражения.

– Я специальный агент Белнэп, – раздельно произнес американец, протягивая свое водительское удостоверение, выданное в штате Вирджиния, с таким видом, словно это были ключи от города.

Араб сделал вид, будто внимательно изучает удостоверение.

– Понятно, – с напускной важностью ответил он.

– Как видите, я из управления по борьбе с наркотиками, – продолжал Белнэп. – Мы проводим совместную операцию.

– Да-да, конечно.

Белнэп видел, что управляющий никак не может решить, вызывать ли ему свое начальство.

– Почтовый ящик номер 11417, – голосом человека, у которого нет времени, – объявил Белнэп. – Где это находится физически?

Его лицо оставалось каменным; просьба не сопровождалась ни словом «пожалуйста», ни извинениями, ни упоминаниями об одолжении. Принятая им на вооружение тактика упреждения ставила его вне всяческих подозрений. Белнэп не заискивал, не взывал к рассудительности, как поступил бы на его месте человек, пытающийся получить информацию, на которую у него нет никаких прав. Ничто даже не намекало на то, что у араба есть право хотя бы решить, стоит ли ему подчиняться. Напротив, Белнэп требовал то, что принадлежало ему по праву, освященному могуществом того ведомства, на которое он работал. Делалось все это для того, чтобы притупить тревогу и сомнения управляющего: он не может принять ошибочное решение, потому что ему вообще не предлагается ничего решать.

– А, – сказал управляющий, услышав простой вопрос там, где ожидал услышать сложный. – Это «Палас-отель». Километрах в двух отсюда по объездному шоссе Аль-Халидж.

Он неопределенно взмахнул рукой, и Белнэп сообразил, что он показывает ему броский внешний вид гостиницы: что-то наподобие кита из стекла и бетона с центральной башней в виде фонтана воды.

– Это то, что я хотел выяснить, – сказал Белнэп.

Управляющий только что не вздохнул от облегчения: «И это все?»

Возвращаясь к такси, Белнэп увидел, что управляющий стоит в дверях, провожая его взглядом. Судя по всему, он был озадачен видом бежевого такси: несомненно, он ожидал увидеть что-нибудь более официальное. Однако едва ли он станет обсуждать случившееся с кем бы то ни было. Если он действительно совершил ошибку, пусть уж лучше никто об этом не узнает.

– Ну а теперь мы ехать в аквапарк «Дикие вади»? – с надеждой спросил водитель.

– Теперь мы ехать в «Палас-отель», – ответил Белнэп.

– Очень хорошо, – обрадовался водитель. – Вы получать удовольствие размером с большой кит. – Он улыбнулся, обнажая щербатые зубы, потемневшие от жевательного табака.

Таксист решил срезать через рыбный базар, где облаченные в халаты бирюзового цвета рабочие-иностранцы с размеренностью метронома разделывали свежую рыбу, и выехал на шоссе шейха Зайяда, вдоль которого тянулись огромные сверкающие здания, один левиафан за другим. «Палас-отель» оказался среди них одним из самых новых и самых своеобразных. Громадный «хвост» выполнял роль свода над подъездом. Такси остановилось на почтительном удалении, и Белнэп прошел в вестибюль походкой человека, выполняющего важное задание.

И что дальше? В «Палас-отеле», вероятно, не меньше семисот номеров. Хотя звонки молодой итальянки выходили на международную связь через центральный коммутатор, в самой гостинице велся учет исходящих разговоров. Однако администраторы здесь гораздо более искушенные, чем тот управляющий забытым богом почтовым отделением; они привыкли общаться с постояльцами, дорожат своей репутацией и знают, что могут требовать от них власти, а что не могут.

Оказавшись в вестибюле, Белнэп осмотрелся по сторонам, быстро оценивая обстановку. Посреди просторного холла стоял большой голубоватый аквариум. Однако вместо экзотических морских существ в нем плавала полуобнаженная девушка в наряде русалки с маской на лице, двигавшаяся в такт мелодичной синтезированной музыке. Ее четко рассчитанные движения призваны были выглядеть ленивыми и беззаботными; время от времени девушка вдыхала воздух из трубки, раскрашенной под водоросли. Если бы в вестибюль заглянул исламский фундаменталист, зрелище это подтвердило бы его худшие представления о западном упадничестве. Однако подобное было крайне маловероятно: расстояние в современном мире измеряется не милями и километрами, а разобщенностью культур. Роскошная гостиница принадлежала тому же миру, что и Лазурный Берег, Ист-Хэмптон, Позитано и другие фешенебельные курорты. То были ее истинные соседи. Она не имела никакого отношения к геополитической территории, известной как Ближний Восток, за исключением чисто случайной географической близости. Здание спроектировала команда архитекторов из Лондона, Парижа и Нью-Йорка; ресторанами заведовал испанский шеф-повар с мировой известностью; даже администраторы и дежурные по этажу были англичанами, хотя, разумеется, они владели всеми основными европейскими языками.

Присев на оттоманку в углу, обитую темно-синей тканью, Белнэп достал сотовый телефон и сделал один звонок, на этот раз настоящий. Соединение было установлено в считаные мгновения. Белнэп еще помнил те времена, когда международные переговоры неизменно сопровождались булькающими искажениями и тресками статического электричества, словно можно было действительно услышать шум подводных течений, омывающих трансокеанские кабели. Теперь же сигнал поступал в любую точку земного шара кристально-чистым – больше того, чище, чем при внутреннем телефонном разговоре в какой-нибудь Нигерии. Белнэп тотчас же узнал голос Мэтта Гомса, снявшего трубку, и Гомс, в свою очередь, мгновенно узнал звонившего.

– У нас поговаривают, – сказал младший офицер ОКО, – что вы с Диким Биллом Гаррисоном здорово наорали друг на друга, брызжа слюной. Когда такое происходит, нам кажется, что идет дождь.

– В каждой жизни время от времени должны идти дожди, – ответил Белнэп. – По-моему, о чем-то таком упоминал в своем творчестве певец Пэт Бун.

– Пэт Бун? А как насчет неотмывающихся чернильных брызг, дружище?

– Малыш, мне нужна от тебя одна услуга, – сказал Белнэп, обводя взглядом вестибюль. Русалка продолжала выписывать невыносимо ленивые круги в широком, мелком аквариуме, вне всякого сомнения, мысленно подсчитывая почасовой гонорар. Сквозь блаженную улыбку у нее на лице начинало проглядывать напряжение.

– Для обеспечения качества связи все разговоры могут прослушиваться, – небрежным тоном предупредил Гомс.

– Ты хоть представляешь себе, сколько тысяч миль магнитной ленты с цифровой записью уже накопилось? Записывать просто, потому что делается это автоматически. Главное – прослушивать записанное, а вот с этим уже возникают проблемы, поскольку людей вечно не хватает. Придется рискнуть, понадеявшись на то, что никто не проявляет к тебе особого интереса.

– Рискнуть кому – мне или тебе? Потому что стóит мне только подумать о тебе, как начинается новый ливень.