– Не захватила, – посетовала Вера. – Я живу совсем рядом, в доме профессора Виноградского. Моя фамилия Спицына.

– Следует выходить из авто, госпожа Спицына.

– С какой стати?

– Нетрезвое вождение, – бесстрастно пояснил один из роботов. – Отсутствие прав. Мы будем звонить господину Виноградскому и уточнять. До этих пор вы стоять снаружи.

Вынужденная подчиниться, Вера выбралась наружу и встала во весь рост перед блюстителями эстонской законности, обзывая их про себя «чертями нерусскими». Черти, одетые очень опрятно, но с подозрительно воспаленными глазами, сместились так, что она почувствовала себя зажатой в клещи. Стоявший ближе положил Вере руку на плечо и заставил ее отойти от водительской дверцы. Второй тут же занял место за ее спиной, отрезая путь в «Фольксваген».

– Звоните же, – нервно сказала она. – Некогда мне тут с вами лясы точить.

– Лясы? – переспросил один из мужчин, глядя не на Веру, а на своего напарника.

Она обернулась. Мужчина, расположившийся за ее спиной, пожал плечами. Удостоверение он успел спрятать, и теперь держал руки за спиной. Его поза была напряженной. Словно он распутывал невидимые путы или разминал комок глины, готовя какой-то неожиданный сюрприз.

Нехороший сюрприз. Опасный.

– Вы собираетесь звонить или нет? – запаниковала Вера, жалея о том, что не попыталась объехать джип по бездорожью.

– Что такое лясы? – спросил у нее первый мужчина.

– Откуда я знаю?

– Тогда зачем говорить?

– Она решила оскорблять нас, – высказал догадку второй мужчина.

– Мы не можем допустить этого, – нахмурился второй.

Вера, растерянно поворачивавшаяся из стороны в сторону, попыталась возражать, но ее не захотели слушать. Сойдясь во мнении, что слово «лясы» является ругательным, мужчины придвинулись к ней вплотную. Один с неожиданным проворством схватил девушку за локти и, сведя их вместе, вынудил ее нагнуться. Второй приготовился действовать руками, которые до сих пор прятал за спиной. Левая пятерня вцепилась в волосы на Вериной макушке, лишая ее возможности поворачивать голову. Правая пятерня угрожающе взметнулась вверх и застыла на уровне плеча нападающего.

Получив возможность хорошенько рассмотреть перчатку, надетую на занесенную руку, Вера взвизгнула и забилась, как пойманная в сети рыба, но было поздно.

– Почему ты замолчала? – строго спросил Бондарь.

– Думаешь, об этом легко рассказывать? – воскликнула Вера.

На нее было страшно смотреть. Чем сильней подсыхали ее многочисленные ссадины, тем темней и заметней они становились. Верино лицо все больше походило на жуткую дикарскую маску, разрисованную кровью. Такой маской можно было запросто отпугнуть злых духов, а уж людей – так и подавно.

– Ужасно выгляжу, да? – спросила она.

«Немного хуже обычного». К счастью, заготовленная фраза так и осталась на кончике языка Бондаря. Это было весьма сомнительное утешение для девушки, имевшей все основания гордиться своей внешностью.

– Сегодня тебя красавицей не назовешь, – буркнул Бондарь, так и не придумав обтекаемой формулировки.

– А раньше? – немедленно оживилась Вера.

– Напрашиваешься на комплименты?

– Напрашиваюсь.

– Сначала я хочу дослушать твою историю, – сухо произнес Бондарь. – Что за манера обрывать рассказ на середине?

– А это не середина, это почти конец, – возразила Вера. – Один мужик меня держал, а второй обрабатывал меня своей чертовой перчаткой. Она у него была обшита полосками наждака. С такими острыми блестящими крупинками. На соль похоже. – Вера осторожно потрогала изуродованные щеки. – Потом они молча сели в свой джип и укатили. Номер я не запомнила, не до того было. Добралась до дома и заперлась в своей комнате. Профессор несколько раз ко мне ломился, но я не открыла. Чем больше подсыхали ссадины, тем кошмарней они становились. Я поняла, что торчать возле зеркала бесполезно и стала заливать горе ликером. Гадость, между прочим. – Вера поморщилась и тут же вскрикнула от боли: запекшиеся раны напомнили о себе.

– Одним словом, нас переиграли, – заключил Бондарь. – Мне в Таллинне тоже попытались попортить шкуру, только более основательно.

– В тебя стреляли?

– Нет. Просто столкнули с тридцатиметровой высоты.

– Бедненький! – очень по-бабьи посочувствовала Вера.

Бондарь нахмурился:

– Ерунда. Хуже всего, что конкуренты нейтрализовали тебя. С такой внешностью ты и привокзального бомжа не соблазнишь, не то что профессора.

– Это и есть обещанный комплимент?

– Это констатация факта.

Бондарь умолк, обдумывая ситуацию. Он не сомневался, что серебристый джип, на который наткнулась Вера, принадлежал эстонской службе безопасности. Кстати, почему внедорожник исчез с перекрестка? Возвращаясь из Таллинна, Бондарь обратил на это внимание, однако встревожился только теперь. Неужели каповцы удовлетворились тем, что вывели из строя Веру? Но ведь Бондарь цел и невредим, а они почему-то сняли наблюдение. Странно.

– Вспомни-ка, – попросил Бондарь, – эти типы из джипа сразу обратились к тебе по-русски или сначала приняли тебя за эстонку?

– Они наверняка знали, что я приезжая, – твердо заявила Вера. – Поздоровались со мной первыми. По-русски.

– Понятно…

Бондарь снова замолчал. Для того чтобы провернуть такое дельце, каповцы должны были заранее знать о поездке Веры в магазин. В Пярну ее пропустили, а на обратном пути встретили, точно зная, что она скоро вернется. Значит, ее разговор с Виноградским прослушивался. Микрофоны все же в доме имелись, только не на втором, а на первом этаже. Благодаря им каповцы узнали о возрастающем интересе профессора к Вере и сделали упреждающий ход. С обезображенной физиономией девушка уже никак не способна выполнять роль живой приманки, будь она хоть трижды красавица. Если бы впридачу Бондарь не вернулся из увеселительной прогулки в Таллинн, то цель эстонской службы безопасности была бы достигнута. Но…

Но вышло иначе, и в КаПо не могут не понимать последствий своей осечки. Там наверняка просчитали вероятную реакцию русского противника. Что остается Бондарю после того, как рухнул его расчет на женские чары напарницы? Ответ не требует чрезмерного напряжения мозговых извилин. Зная, что на него идет охота, Бондарь вынужден в спешном порядке либо похитить Виноградского, либо ликвидировать его на месте. Понимая это, эстонцы приложат все силы к тому, чтобы русские их не опередили. Скорее всего, окончательнй удар будет нанесен уже сегодняшней ночью. Следовательно, счет идет уже на часы, если не на минуты.

Бондарь потянулся было за «Вальтером», но передумал. Сперва слово, а потом уж дело. Профессор умрет лишь в том случае, если откажется выехать в Россию. Вариант насильственного похищения исключался, поскольку предстояло пересечение границы. Эстонцы не пропустят усыпленного, оглушенного или спрятанного в багажник старика. Вывод: старик должен стремиться за границу добровольно. Что ж, остается помочь ему сделать правильный выбор – посредством кнута и пряника.