– Да, они нас ждут.

Лейтенант Рене Оберман, негодующе стуча каблуками, проследовала через «загон» в прескверном настроении.

– Лейтенант, – начала было детектив Стронг, но получила в ответ яростный взгляд, говоривший «заткнись, мать твою».

– Офицер Гайзер, позвоните в отдел снабжения и скажите им, что мне срочно нужны бумаги по моей машине. Срочно!

– Да, лейтенант.

– И я не хочу больше видеть тот хлам, что они выволокли этим утром из моего гаража. Ни-ког-да! А если взамен они дадут мне такое же дерьмо, они жизни не обрадуются!

– Да, лейтенант, – повторил он, хотя Рене уже скрылась за дверью своего кабинета.

Рене попятилась, увидев у себя в кабинете Еву в одном из кресел для посетителей.

– Лейтенант. Я смотрю, у вас тут в отделе наркотиков щадящий режим.

– Отстаньте от меня. – Рене обогнула стол, выдвинула нижний ящик и швырнула в него сумку. – Этим утром моя машина перевернулась брюхом кверху и подохла.

– Сочувствую, – сказала Ева без малейшего сочувствия в голосе. – Паршивые у нас тачки.

– А теперь приходится иметь дело с этими идиотами из отдела снабжения и автомобильного пула.

– Паршиво, – согласилась Ева. – Я вам прибавлю головной боли.

– Слушайте, Даллас, вы меня уже достали! Мне пришлось передать вам секретные данные, полученные с помощью моего осведомителя.

– Вашего мертвого осведомителя.

– Мертвого или живого, данные остаются секретными. Кое-какие из этих дел сейчас в суде, другим еще предстоит попасть в суд. Если информация будет скомпрометирована, под угрозой окажется и исход процессов.

Лицо Евы окаменело.

– Уж не хотите ли вы намекнуть, лейтенант, чтоя могла бы передать информацию подсудимому или его адвокату?

– Я ни на что не намекаю, лишь констатирую факт. Не знаю, как вы руководите своим отделом и кто может иметь доступ к вашим данным. Но вы не оставили мне выбора. Теперь у вас есть информация, и я считаю, что на этом вопрос закрыт.

– Ошибаетесь. Для начала причиной смерти Кинера стала передозировка «Трахобола», подслащенная почти неразбавленным «Зевсом». Вот я и удивляюсь: откуда уличный наркоман, толкавший в основном травку, сумел достать такую бомбу?

– Я же вам говорила, – снисходительно, как маленькому ребенку, объяснила Рене, – Кинер использовал все, что попадало в руки.

– Да, вы говорили. Вот я и спрашиваю: откуда он взял такую дорогую дурь? Мне надо знать, кто в вашей команде работает с «Трахоболом», кого с этой дурью застукали и так далее. Мне нужны эти файлы.

– Что за вздор! Да как вы смеете являться ко мне в кабинет и намекать, будто кто-то из моих людей передал моему осведомителю дорогие наркотики?

«Бесподобно, – подумала Ева. – Просто бесподобно».

– Я ни на что подобное не намекала. А может,стоило? Честно говоря, с учетом моих текущих задачэто была бы любопытная версия. Очень любопытная.

Рене стукнула кулаком по столу.

– А теперь послушайте меня…

– Ой, я дико извиняюсь. – Миниатюрная женщина с черными, как гуталин, волосами, стянутыми в два крысиных хвостика, просунула в дверь голову. Она щелкнула во рту ярко-розовой жевательной резинкой и окинула двух лейтенантов равнодушным взглядом шоколадно-карих глаз. – Кто из вас тутбудет лейтенант Рене Оберман? – В ее голосе слышался густой бруклинский акцент.

Рене смерила взглядом женщину, не упуская ничего: крысиные хвостики, дешевую белую рубашку поло, мешковатые штаны, серые кеды.

– Я лейтенант Оберман.

– Кэнди, отдел снабжения. – Бейджик с удостоверением Кэнди, прицепленный к рубашке, прыгал у нее на груди, пока она шла к столу.

– Давно пора.

– Ну, мы, бывает, запаздываем. Не разорваться же! Копы вечно гробят тачки. А я вам, между прочим, новенький «Торрент» подогнала. Классом выше прежней, как заказывали. Тут у меня ваши коды и все остальное.

Рене властно протянула руку.

– Ну и где?

– Господи, ну я же не могу передать, пока вы не подпишете! А вы как думали? Думаете, мы за просто так тачки раздаем? Подпишите, проставьте дату, инициалы на каждой странице – все в двух экземплярах. – Кэнди выложила на письменный стол бланки и постучала по ним ногтем с ярко-розовым облезлым лаком. – Вы ж говорите, у вас бог весть какая спешка? Вот меня и послали. Симпатичный кабинетик.

– Просто передайте мне коды! – рявкнула Рене, размашисто подмахивая бланки.

– И нечего так злиться! – Кэнди передала запечатанную карту. – Будете менять коды, вы обязаны нас известить – в трех экземплярах, – чтоб у нас все было записано.

– Прекрасно. Можете идти.

– Э, нет. Вы должны подписать мой экранчик – вот тут, подтвердить прием новой машины и кодов. А то не подтвердите – меня же потом обвинят. Малоли, может, я казенную тачку на улице толкнула незнамо кому.

Рене схватила миниатюрный экран и нацарапала на нем имя прикрепленным стилом.

– Вон пошла.

– Господи… – Кэнди собрала свои бланки и фыркнула. – Ну и вам доброго здоровьичка.

– Стоит ли удивляться, что у них там царит бардак, – заметила Рене, когда Кэнди вышла. – Нанимают таких недоумков.

– Вы получили новую тачку, Оберман. А теперь, если вы готовы, почему бы нам не вернуться к нашей увлекательной дискуссии? Может, объясните мне, что двое ваших детективов делали вчера в квартире моего убитого?

– Прошу прощения?

– О нет, моего прощения вы не получите. Напротив, знаете, что я сделаю? Я подам официальную жалобу на вас, на ваших детективов и на ваш отдел за вмешательство и возможное препятствование уголовному расследованию.

Глаза Рене вспыхнули гневом, она сделала два вызывающих шага к Еве.

– И вы думаете, что можете приходить в мой отдел, в мой кабинет и угрожать мне и моим людям?!

– Да, потому что именно это я и сделаю. – «Какого черта?» – сказала себе Ева и сократила расстояние так, что они оказались чуть ли не нос к носу. – Именно это я и сделаю, если меня не удовлетворит ваше объяснение по поводу того, почему детективы Гарнет и Бикс вчера вошли в квартиру Кинера без моего разрешения. И я не просто подам жалобу, если обнаружу, что один из них или оба поставляли убитому наркотики.

– А я требую, чтобы вы мне объяснили, на каком основании вы делаете такие заявления.

Ева искривила губы в улыбке.

– Ничего я вам говорить не обязана. Это мое депо, мое следствие, моя жертва. Вот я и хочу понять, почему вы пытаетесь вставлять мне палки в колеса, почему вы вмешиваетесь, почему тормозите следствие.

– Это абсурд! И это оскорбительно. Я такие оскорбления никому не спускаю, так что уж поверьте: это я подам официальную жалобу.