Рис. 4.4. Влияние ориентации на восприятие. Какая из этих форм кажется трехмерной?

Одно из известных предположений ранних гештальт-психологов, в частности Келера (Kohler, 1947), состояло в том, что спонтанная организация паттерна является естественной функцией самого стимула и имеет лишь минимальное отношение к прошлому опыту испытуемого. Хотя споры об источнике «естественной организации» продолжаются, значительное число исследований (некоторые из них основаны на межкультурных наблюдениях) подтверждает представление о том, что «естественная организация» паттернов прямо связана с перцептивным опытом человека.

Изучение когнитивными психологами вопроса распознавания паттернов расширило исследования ранних гештальт-психологов. Некоторые современные когнитивные психологи сконцентрировались на «внутренних» структурах и процессах, связанных со сложным распознаванием паттернов, вместо того чтобы выделять характеристики простых стимулов. Ниже описаны некоторые из моделей и паттернов, на которых они основываются.

Идеи гештальт-психологов развиваются в исследованиях канонических перспектив.

Канонические перспективы — это изображения, которые лучше всего представляют объект, а также образы, которые первыми приходят на ум при вспоминании определенной формы. »

Если я попрошу, чтобы вы подумали об обычном объекте, скажем пишущей машинке, образ, который придет на ум, вероятно, будет канонической перспективой. Исследования в этой области важны, так как они объединяют в себе открытия гештальт-психологов и наши знания о процессе формирования прототипа, — тема, которая более подробно рассматривается позже в этой главе.

Если ваша каноническая перспектива пишущей машинки совпадает с моей, вы вызвали следующий образ: вид пишущей машинки спереди, повернутой на несколько градусов влево и рассматриваемой немного сверху. Вы «не видите» ее прямо сверху, сзади, с большой книгой, частично закрывающей ее, или с точки зрения крошечного муравья, ползающего по рычагам и клавишам. Однако каждая из этих перспектив возможна. (Зрительное воображение подробнее рассматривается в главе 6.)

Канонические репрезентации могут быть сформированы на основе опыта восприятия подобных членов категории (называемых образцами), хотя некоторые исследователи предполагают, что они представляют собой идеализйрованные формы, являющиеся частью коллективного бессознательного. Увы, насколько бы ни были интересны (если не сказать курьезны) эти взгляды, они выходят за рамки эмпирической науки. В течение нескольких лет я просил людей по всему миру «нарисовать чашку и блюдце», и некоторые из этих рисунков показаны на рис. 4.5.

Рис. 4.5. Канонический вид чашки и блюдца

Явные отличия являются результатами различий в художественных способностях и личных качествах, но замечательная особенность этого небольшого эксперимента состоит в том, что большинство людей от Пало-Альто, Калифорния, до Чикаго, Лондона и Стамбула рисовали в основном одну и ту же «чашку и блюдце». Мой собственный рисунок «чашки и блюдца», взгляд сверху на тот же объект, приведенный на рис. 4.6, удовлетворяет требованиям задачи и после идентификации легко узнаваем. Он заметно отличается от других эскизов, потому что не является каноническим; и все же, когда вам говорят, что это, вы легко «видите это».

Рис. 4.6. Чашка и блюдце — вид сверху

Одно из теоретических объяснений общности канонических перспектив состоит в том, что через общий опыт восприятия объектов мы создаем постоянные воспоминания наиболее репрезентативного вида объекта, сообщающего наибольшее количество информации о нем. Таким образом, исследования канонических перспектив предоставляют нам информацию о восприятии формы, но они гораздо больше говорят об обработке информации, формировании прототипа (или типичных репрезентациях объектов в памяти), структуре мышления и, в упомянутом выше примере с чашкой и блюдцем, эффективности коммуникации. Мы храним понятия об общих классах объектов и используем своего рода зрительную стенографию, чтобы рассказать другим о наших впечатлениях.

Экспериментальные данные подтвердили эти выводы. Палмер, Рош и Чейз (Palmer, Rosch & Chase, 1981) делали серии фотографий обычных объектов в различных ракурсах (рис. 4.7). Испытуемые оценивали типичность этих ракурсов и степень знакомства с ними. Во второй части эксперимента испытуемым показывали фотографии лошади и других объектов (например, фотоаппарата, автомобиля, фортепьяно и т. д.), которым была дана подобная оценка, и просили назвать объекты как можно быстрее. Неудивительно, что канонические виды были идентифицированы быстрее всего; при этом время реакции увеличивалось по мере увеличения степени отличия изображения от канонического. Также следует отметить, что зрительная система все же работает достаточно эффективно, даже оценивая не вполне «совершенные» фигуры.

Есть несколько возможных причин того, что время реакции обычно больше для картин, отступающих от канона.

Рис. 4.7. Двенадцать видов лошади, используемых в эксперименте Палмера, Роша и Чейза (Palmer, Rosch & Chase, 1981 ), со средними оценками «хорошей фигуры»

1. Меньшее количество деталей объекта попадают в поле зрения. Посмотрите на вид сзади на рис. 4.7. Сколько частей тела лошади вы можете видеть, смотря на нее сзади? Не очень много. (И кто знает, о чем бы вы подумали, если бы вам показали эту фотографию.)

2. Лучший (канонический) вид (фигура в верхнем левом углу) — тот, который мы видим наиболее часто. Мы «видим» пишущие машинки, стулья, автомобили, телефоны и лошадей в одном ракурсе чаще, чем в других, и поэтому этот вид нам более привычен.

3. Канонический вид — это идеальный, или лучший, вид объекта. Постоянно воспринимая мир, мы формируем умственную картину класса объектов, которая и представляет образ класса в памяти. Когда я прошу вас вообразить пишущую машинку, вы, вероятно, представляете одну из обычных пишущих машинок, а не особую модель причудливой формы. Тот же самый принцип работает, когда мы вспоминаем собак, лошадей, спортивные автомобили и птиц. Эта точка зрения согласуется с теориями формирования прототипа, которые вкратце обсуждаются в этой книге.