Ну а квелинцы имеют определенное сходство с ракообразными, распространенными по всему Хашкату. И тем не менее мы развивались независимо друг от друга, на разных планетах. Мой народ и земные ящерицы принадлежим к разным эволюционным деревьям; то же самое верно в отношении людей и тикков, а также квелинцев и сершей. Наши родины разбросаны по всей галактике. Мы происходим из миров, остававшихся замкнутыми на протяжении миллиардов лет, и эволюционные часы у всех нас начали свой отсчет в разное время. Ну почему все мы, впервые встретив своих галактических соседей, первым делом вспоминаем существа с наших родных планет?

Этот вопрос становится еще более сложным, если отойти от наружных различий и присмотреться к великому множеству общих черт. У всех видов разумных существ есть головной мозг. Задумаемся на мгновение над этим вроде бы очевидным фактом. Несмотря на наши обособленные эволюционные пути, у всех нас выработалась нервная система с единым центральным узлом. У всех нас есть внутренние органы. Все мы обладаем по крайней мере несколькими физическими чувствами: слухом, осязанием, вкусом, обонянием, зрением, электрочувствительностью. У подавляющего большинства разумных видов или четыре, или шесть конечностей. Двуногое прямохождение и противопоставленный палец, хоть и не являются обязательными, распространены крайне широко. Все мы состоим из хромосом и ДНК, которые, в свою очередь, образуются из небольшой горстки ключевых химических элементов. Всем нам для жизни требуется постоянный приток воды и кислорода (хотя и в разных количествах). Всем нам нужна еда. Все мы чувствуем себя плохо в слишком плотной атмосфере или слишком сильном гравитационном поле. Все мы умираем в ледяном холоде или в палящем зное. Все мы умираем, точка.

Как такое может быть? Почему жизнь, такая разная на поверхности, по всей галактике шла одними и теми же путями – и не только в настоящую эпоху, но снова и снова? Мы находим схожий рисунок в руинах арканской цивилизации на Шесше и на дне древних пересохших морей безжизненного ныне мира Окик. Это вопрос, с которым научное сообщество безуспешно бьется на протяжении столетий, и маловероятно, что ответ на него появится в ближайшем будущем. Существует множество теорий – астероиды, несущие аминокислоты, взрыв сверхновой звезды, разбросавший органический материал по соседним системам. И нельзя сбрасывать со счетов невообразимую гипотезу о сверхпродвинутой расе разумных существ, «засевающих» галактику генетическим материалом. Вынуждена признать, что версия о «галактическом садовнике» легла в основу нескольких моих самых любимых научно-фантастических симуляций, однако с научной точки зрения это не более чем попытка принять желаемое за действительное. Невозможно строить теорию, не имея никаких доказательств, и нет абсолютно никаких свидетельств, подтверждающих эту гипотезу (что бы там ни утверждали сторонники теории заговоров, обосновавшиеся в Звене).

Лично я считаю, что лучшим объяснением является самое простое. В галактике царят законы. Силы притяжения подчиняются законам. Жизненные циклы планет и звездных систем подчиняются законам. Субатомные частицы подчиняются законам. Нам известно, какие именно условия приведут к образованию красного карлика, кометы или черной дыры. Ну почему тогда мы не можем признать то, что таким же жестким законам вселенная подчиняется и в области биологии? Мы лишь совсем недавно обнаружили жизнь на пригодных для этого планетах и спутниках, обращающихся в узкой полосе вокруг гостеприимных звезд. Если все мы родились в таких сходных мирах, стоит ли удивляться тому, что наши эволюционные пути имеют так много общего? Почему мы не можем принять то, что правильное сочетание определенных окружающих факторов неизбежно приведет к предсказуемым физическим адаптациям? Налицо столько доказательств, так почему споры никак не утихают?

Ответ, разумеется, заключается в том, что проверить на практике биологические законы практически невозможно, и ученые никак не могут с этим смириться. Мы можем запустить космические зонды для проверки гипотез о гравитации и связи пространства и времени.

Мы можем подвергать огромным температурам и давлению камни, можем расщеплять в лаборатории атомы. Но как проверить такой продолжительный и многогранный процесс, как эволюция? В настоящее время многие лаборатории не могут найти финансирование для исследовательских работ, которые затянутся на три стандарта, – только представьте себе, сколько денег потребуется на проект, продолжающийся тысячелетия! При создавшемся положении у нас просто нет возможности действенно проверить условия, приводящие к определенным биологическим изменениям, помимо самых зачаточных наблюдений (в водной среде появляются плавники, в холодном климате появляются шерсть или подкожный жир и тому подобных). Предпринимались дерзкие попытки разработать программное обеспечение, способное точно предсказывать пути эволюционного развития, такие как финансируемый аэлуонцами проект «Тепп приим» (хотя намерения были самые благие, им до сих пор не удалось раскрыть тайны биологического закона). Главная проблема подобных начинаний заключается в том, что приходится учитывать слишком большое количество переменных, о существовании многих из которых мы до сих пор даже не подозреваем. У нас просто нет достаточных данных, но даже то, что у нас имеется, по-прежнему выходит за рамки нашего понимания.

Мы являемся экспертами в области физики галактики. Мы живем на преобразованных планетах и в огромных орбитальных станциях. Мы прокладываем тоннели сквозь подслой, чтобы перескакивать из одной звездной системы в другую. Мы ускользаем от силы притяжения планет с такой легкостью, будто речь идет о выходе из комнаты. Но, когда речь заходит об эволюции, мы превращаемся в только что вылупившихся детенышей, играющих в погремушки. Не сомневаюсь, именно поэтому многие мои коллеги по-прежнему упорно цепляются за теорию генетического материала, рассеянного астероидами или сверхновыми звездами. Во многих отношениях гораздо проще принять теорию блуждающих по галактике наборов общих генов, чем смириться с гнетущей мыслью о том, что никому из нас никогда не хватит интеллектуальных способностей для того, чтобы понять, как устроена жизнь.