говорю, прибывающий личный состав в теплую палатку перед баней не заводить, раздевать и мигом — в парную, а вот оттуда уже в теплую палатку, пусть надевают чистое белье и отдыхают. Так и сделали. Все дальше пошло как по маслу. Помыли почти всех”.

Чтобы подготовить личный состав к предстоящим боям, необходимо было в первую очередь подвести итоги действий бригады за прошедшие дни. Комбригу было очень важно собрать всех командиров подразделений — от взводов до батальонов — вместе. Последнее такое совещание состоялось 24 декабря 1999 года. Нужно было тщательно разобрать как положительные примеры, так и недостатки, поставить задачи на завтрашний день, да и просто приободрить людей.

С учетом того, что одновременно со всеми провести это мероприятие уже не удавалось — шла активная подготовка к новому бою — Фоменко решил проводить его по категориям. В 17.00 он собрал командиров взводов, спустя 30–40 минут — командиров рот и их заместителей, а после 18.00 — офицеров штаба бригады, командиров батальонов и их заместителей. Каждому ставились конкретные задачи, указывались ошибки.

Каждый командир в ходе разбора действий получил свободу в принятии решения на местности, в проявлении инициативы. Особое внимание командиров отделений и взводов комбриг обратил на их умение грамотно и эффективно управлять огнем имеющихся огневых средств.

К исходу 2 января 2000 года практически завершилась подготовка частей внутренних войск, подразделений ОМОН, СОБР к действиям на новом направлении.

Наступило 3 января. Артиллеристы и минометчики готовились к началу огневого поражения полосы штурмовых действий. Огневые средства, предназначенные для стрельбы прямой наводкой (танки, самоходные установки), вышли на огневые позиции. Стоял густой, плотный туман. Стрелять в таких условиях было бы пустой тратой боеприпасов: ни одной цели не видно. Начало огневой подготовки пришлось перенести.

В 6 часов утра подразделения софринской бригады начали вытягиваться на свои направления. Уже привыкшие к зимней чеченской погоде офицеры прекрасно понимали: лежащий на городе туман вряд ли рассеется раньше 10 утра. Значит, срывались сроки начала боевых действий. На КП стали раздаваться звонки из Ханкалы, в которых сквозило плохо скрываемое раздражение из-за того, что операция никак не начинается. Стала нарастать нервозность, как это уже было 27–28 декабря.

В 10 утра на командира софринской бригады по радиостанции вышел его заместитель полковник Владимир Васильев, который находился в тыловом пункте близ Алхан-Юрта, и доложил, что примерно в полутора-двух километрах от лагеря у населенного пункта Краснопартизанский отчетливо слышится стрельба. Видимо, идет ожесточенный бой. Личный состав — а это около 70 человек из тыловых и ремонтных подразделений — занял круговую оборону, также для охраны пункта временной дислокации выставлены две БМП и два БТР-80, находившиеся там в ремонте. Информация о бое вызывала неподдельную тревогу: по тылам группировки двигается крупная банд-группа, противостоять ей неполной ротой ремонтников будет весьма сложно. Усилить оборону тылового лагеря было нечем: все части и подразделения заняли позиции на окраине Грозного перед началом атаки, имея конкретную боевую задачу. Фоменко немедленно доложил о бое у Краснопартизанского генералу Малофееву, тот сообщил о нем Булгакову.

В 12 часов все же состоялся первый огневой налет по району предстоящих боевых действий. Но он быстро закончился.

Из дневника полковника Валерия Журавеля:

“3 января бригада должна была после перегруппировки снова идти в Грозный, только на другом направлении — отсекать Старые Промыслы. Бригада выдвинулась на исходные рубежи в 6.00. Перед этим мы все позавтракали, хотя солдаты есть не очень хотели. Среди бойцов ходила солдатская молва о том, что накануне боя лучше не принимать пишу. Если желудок будет свободен — при ранении в живот шансов выжить становится больше. Но в то утро об этом не очень думалось…

Мы с комбригом выдвинулись на КП Малофеева — старшего на том направлении. Впервые я увидел этого генерала, о котором много слышал.

На меня он произвел очень хорошее впечатление. На КП не было суеты, все офицеры занимались своим делом, все знали, что называется, свой маневр. КП работал как слаженный механизм. Мне удалось быстро познакомиться с Малофеевым, войти в контакт. Чувствовалось, что все в этот день полны решимости выполнить поставленную боевую задачу.

Запросил Булгакова, вышел с ним на связь, доложил обстановку, попытался объяснить командующему, что артиллеристы и авиаторы отработали не полностью, кроме того, стоит сильный туман, затрудняющий движение. Просил отсрочить время атаки.

Рация захрипела — оттуда в течение нескольких минут слышались довольно крепкие выражения — все знали, что командующий в общении с подчиненными крут и за словом в карман не полезет.

Однако Малофеев, выслушав Булгакова и стараясь скрыть свое волнение, ответил: “Я докладываю вам свое решение исходя из обстановки. И мне здесь, на месте, виднее. Однако если вы настаиваете, то, как скажете, так и будет. Мы готовы к выполнению боевой задачи”.

Командующий связь прервал, не высказав своего окончательного решения. Офицер связи сказал, что "два ноля первый" выйдет на связь позднее”.

После полудня на КП группировки возникло какое-то тревожное затишье. Ханкала вдруг перестала звонить и требовать начала огневого налета и активизации боевых действий. Всем было ясно: что-то идет не так, как задумывалось накануне. И действительно, в 13.00 генерал-лейтенант Булгаков отменил проведение специальной операции в Старопромысловском районе. Но облегчения это не принесло. От него поступила новая задача: бригаде вместе с 330-м батальоном, танковой ротой 93-го мехполка, подразделениями СОБР и ОМОН немедленно выдвинуться к Алхан-Кале, где вдруг резко обострилась обстановка, и принять участие в освобождении села от захвативших его боевиков.

Бараев: Грозный — Алхан-Кала — Грозный

Что же происходило в Алхан-Кале? Почему потребовалось отвлечь значительные силы грозненской группировки, выведя их из района проведения спецоперации в чеченской столице?

По информации местных жителей, под утро 3 января в населенный пункт вошел отряд боевиков полевого командира Арби Бараева в количестве около 300 человек. Боевики из населенного пункта уходить не собирались, захватили в плен военного коменданта Алхан-Калы, двоих солдат расстреляли. Группы боевиков были также