Я не сразу вспомнила, кто это был такой. Ах да, милый старичок-библиотекарь. Надо же!

— Я и не знала, что он умер. Жалко.

— Увы, — хладнокровно отозвался Верде. — Скончался. Скоропостижно.

— Заболел?

— Свернул себе шею.

— О боги! Как?

— Острый приступ остеохондроза, — с каменным лицом ответил Верде. 

Я сокрушенно покачала головой, вспоминая старика. Подумать только! Он в библиотеке сидел, наверно, со времен ее основания. Мне он вообще вечным казался... Бедняга — завещал тело на опыты! Наверно, скудное жалованье там, в библиотеке!

— Начинайте! — нетерпеливо приказал Верде.

Альва сидел спокойно, с пустыми глазами. Он уже вошел в транс, отпустил душу, опустошил сознание и отдал тело в качестве вместилища для призрака. Теперь моя задача — этот призрак поймать. Я снова зажмурилась и тихо запела заклинание. Сейчас мы с Альвой — одно. Он — скалы, а я сирена, которая заманивает на них корабль.

И вот нутром чувствую — могила открывается. Ловишь душу, словно рыбу в темной воде. Закинул, тянешь, тянешь песку... Рывок, подсечка — и в ведро! В роли ведра — Альва. Медиум дергается раз, другой. Несколько конвульсивных движений, и вот в пустые глаза возвращается разум.

Только это разум — чужой.

— Чистая работа, — соизволил похвалить Верде.

— Я думала, это гораздо сложнее!

— Дело в том, что мертвец не сопротивлялся, — объяснил алим. — Его дух сам стремится к живым, чтобы пожаловаться на свою участь. Совсем не удивительно для тех, кто погиб насильственной смертью.

— Как вы сказали?

— Библиотекаря нашли в зале редкой книги. Лежал ничком, но смотрел прямо на нас. Кто-то свернул ему шею.

— Его убили? — повторила я в шоке. — Так это не практика?!

— Нет, это настоящий допрос.

Верде продемонстрировал мне позолоченную бляху с львиной головой и буковками вокруг. Офицер-дознаватель!

— Что ж вы сразу не предупредили? Так не делается!

— Выполняйте, практикантка. Приказ великого амира.

— Слушаю и повинуюсь, — буркнула я. 

На душе стало паршиво. Нет, если бы мне приказали напрямую — я бы выполнила без раздумий, это же мой долг. Но ненавижу, когда меня используют втемную!

А с Альвой совсем нехорошо получилось! Он даже не имеет возможности повозмущаться. Какой позор — использовать высококлассного специалиста как тупую куклу, да еще и без его согласия!

Верде уселся на ближайшее надгробие, снял с пояса чернильницу и развернул чистый свиток для протокола.

— Спрашивайте, Имахена. Пусть покойный расскажет, что случилось с ним в день смерти.

Я мрачно повторила вопрос. Губы медиума зашевелились. Странно было видеть, как Альва шамкает, мямлит и делает паузы, как столетний дед.

— Доброго вечера вам, господа маги. Спасибо, что пригласили побеседовать. Память у меня уже не та... Особенно на лица... Столько их за все годы промелькнуло... Я ведь работал в библиотеке Академии восемьдесят шесть лет! Зато книги помню все до единой! Ни единого свиточка, ни единой книжечки разрезной не пропущу...

— Ближе к делу!

— Так ведь я как раз о нем! Позавчера вечером приходит ко мне один парнишка. И заказывает книгу.

— Какую книгу?

— Мурабитский трактат о демонах. Видите ли, у мурабитов были свои, очень своеобразные взгляды на природу демонов и их связь с миром людей...

— Книга нас не интересует! — рявкнул Верде.

— И совершенно напрасно! Редчайшая, уникальная книга...

Верде заскрежетал зубами.

— ...Но ее очень редко берут. Да это и понятно. Специалистов по демонам весьма немного, а книга ни разу не переводилась. Так что позавчера я, признаться, удивился. Крайне редко встретишь студента, в совершенстве владеющего языком мурабитов. 

Верде застыл с пером в руке и посадил на протокол кляксу.

— И тут я вспоминаю, что много лет назад уже сталкивался с одним студентом, который тоже знал этот язык... И более того — брал у меня ту же самую книгу!

— Когда это было?

— Да уж лет полста прошло!

— И что вы сделали потом?

— Ох, наверно, глупость. Рассказал про того студента парнишке. Бывают же, дескать, совпадения! Вы, говорю, ему не внук будете? Уж больно похожи, одно лицо! Он улыбнулся и попросил достать с полки сборник изречений. Я повернулся к шкафу... И больше ничего не помню.

Лицо у Верде стало как у охотничьей собаки, взявшей след.

— Как он выглядел, этот парнишка? При встрече вы бы его узнали?

— Думаю, да.

Алим достал из-за пояса складное зеркало и протянул медиуму.

— Этот?

Я буквально примерзла к месту. Хотела что-то сказать, но язык не послушался.

При чем тут Альва?

Они что, хотят в чем-то обвинить его?! Да еще с моей помощью?!

Но как я могла этому помешать? Все, что надо, — точнее, не надо, я уже сделала. Процесс запущен, и его не остановить...

Тем временем Альва пристально смотрел на свое отражение. Вдруг его скорчило, губы неестественно искривились. Несколько раз он разинул рот, словно что-то душило его... и наконец четко выговорил:

— Нет, не он.

— Вы уверены?

— Абсолютно. 

Верде забрал зеркало и спрятал с откровенно разочарованным видом.

— Жаль. Значит, мы где-то ошиблись, — пробормотал он, сразу потеряв всякий интерес к допросу. — Имахена, начинайте изгнание.

В сырой темноте парка мы с Альвой шли по аллее в сторону дворцовых ворот. Мой друг, как всегда, высоко нес голову, но и его слегка пошатывало — похоже, сеанс дался ему нелегко. Во мне же до сих пор все бушевало от волнения, негодования и страха. Мысли скакали вразнобой, как стая белок.

— Устал? Посидим?

— Не надо.

— Хочешь водички? Вот, у меня есть... Как же я за тебя испугалась — до сих пор колотит! Альва, что за бред? Как они посмели тебя заподозрить?! А-а... может, они проверяют всех, кто ходил в библиотеку в тот день? Ты случайно там не был?

— Был.

— Вот в чем дело! И все равно бред. Зачем тебя заставили быть медиумом? Чтобы ты свидетельствовал сам против себя?

— Угу.

— Но почему бы тогда просто не вызвать тебя в суд и не допросить по-человечески? У них же есть штатный чтец мыслей! Или просканировать память — это вообще элементарно...

— Я же гранд, — устало сообщил Альва. — Гранды подсудны только другим грандам. Дознаватели из амирской тайной канцелярии к таковым, естественно, не относятся. Гранды также не могут подвергаться ни допросам, ни чтению мыслей. Единственное исключение — официальное обвинение в государственной измене, но его нельзя предъявить без серьезных оснований. Дух гранда нельзя призывать как свидетеля...