– Эй, – теплые, загрубелые пальцы сомкнулись на моем запястье, и Кингстон поднес мою руку к губам, перецеловал суставы. – Ты кто угодно, но не середнячок. Ты великолепна, и тот, кто сказал тебе, будто у тебя мало таланта, сделал это из злобы или зависти.

Он не ошибся.

– Это мне мать сказала.

А в ней с избытком и злобы, и зависти.

Веки Кингстона опустились, щека задергалась, и он медленно выдохнул. Когда он снова открыл глаза, в его взгляде была печаль и гнев.

– Куини, я хочу, чтобы ты меня послушала. Ты не середнячок, ты невероятно талантлива, тебе открыты все пути. Чем быстрее ты это поймешь, тем короче станет путь к твоему триумфу, предназначенному тебе судьбой.

– Пожалуйста, не говори мне такого, – прошептала я.

– Отчего же? Ведь это правда. – Он отстегнул ремень безопасности. – Ты должна гордиться собой, Куини, как горжусь тобой я. Вами с Лавандой можно было залюбоваться. Ты заставила меня захотеть того, что до сегодняшнего дня казалось мне чем-то абстрактным.

– Например?

– Я не знаю, готова ли ты к таким примерам, – Кинг провел подушечками пальцев по моей щеке. – Тебе нужно серьезно задуматься об окончании курса обучения и получении диплома художника. Успех и значимость мастера не определяются чем-то столь банальным, как то, висят или не висят его картины в галереях. Конечно, это тоже может быть твоей целью и отчасти мечтой, но мне претит, что ты бросила любимое увлечение, позволив чужому суждению, завистливому и предвзятому, повлиять на твою самооценку.

– Откуда ты такой взялся?

– Из Теннесси.

– Ха-ха, я не об этом спра…

Он закрыл мне рот поцелуем.

– Я вижу тебя настоящую, Куини. Не позволяй никому говорить, будто ты хуже других.

Не отвечая, я тоже обняла его за шею и углубила поцелуй. Мне очень хотелось поверить Кингстону, но на душе лежала тяжесть. Я думала, что сбросила ее шесть лет назад, сбежав от Кори туда, где, как мне казалось, он меня не достанет, – домой, к человеку, который никогда от меня не отворачивался, – к отцу. Но папа не знает, какие серьезные ошибки я совершила. Если б знал, может, и он бы от меня отвернулся. И Кингстон тоже может отвернуться.

Куини

Особенность счастья в том, что оно недолговечно. Жизнь как американские горки: медленный подъем, краткий миг баланса-эйфории и стремительный обрыв, когда пронзительно вопишь и хватаешь воздух ртом (и это не метафора оргазма, хотя в принципе оргазмы подходят под это описание).

Несколько дней я летала как на крыльях в своей затянувшейся эйфории, игнорируя подспудное беспокойство, норовившее проколоть мой воздушный шарик счастья. Слова Кингстона я носила как броню, защищающую от страхов и сомнений в себе, с которыми не могла справиться никакая психотерапия (оплаченная, разумеется, опять же папой).

Надо было быть умнее и не позволять одной-единственной фразе одного-единственного человека делать меня счастливой. Но мне казалось, я наконец-то нашла своего человека, который не будет пытаться укротить мой хаос, а станет в нем жить, уравновесив мою импульсивность своей стабильностью. Кингстон – инь, а я – ян. Он сахар, а я соль.

Сегодня игра, скоро команда соберется и начнет готовиться. Мне осталось разослать еще несколько имейлов и служебных записок, и вскоре я уже буду следить за игрой из ВИП-ложи вместе с Лейни, Стиви, Вайолет и другими. Обожаю смотреть, как Кингстон защищает ворота – сосредоточенный, внимательный… Совсем как в постели.

Покончив с имейлами, я зашла в личную почту и открыла новое письмо из Сиэтлского университета. После разговора с Кингстоном я достала свои выписки из зачетных ведомостей и проглядела курсы и программы, в которых успела поучиться. Я бросила учебу в последнем семестре, не получив диплома художника и психотерапевта, потом пробовала еще пару-тройку специальностей, но ни в одной себя не нашла.

Может, действительно пришло время вернуться и закончить начатое? Вдруг моя мать ошиблась? Пусть мои работы не годятся для галерей, но они отнюдь не бездарны. Тогда я смогу заняться тем, что впервые даст и папе, и мне повод для гордости.

Я ответила на письмо, подтвердив встречу с приемной комиссией на будущей неделе, и пошла в копировальную со стопкой важных документов. Ногой я отогнула ограничитель, чтобы дверь не захлопнулась – она любит закрываться сама по себе.

Я нетерпеливо ждала, когда вылезет копия последнего документа, и тут дверь за спиной закрылась с тихим щелчком. Я решила, что это Кингстон – он всегда находит меня, прежде чем идет переодеваться.

– Решил добавить копировальную в список мест для флирта перед игрой? – пошутила я, но моя улыбка растаяла, когда, обернувшись, я увидела Кори Слейтера. – Чего тебе надо?

Кори прислонился к закрытой двери, отрезав мне дорогу к выходу. В его присутствии комната вдруг стала совсем тесной. Кори явился уже в хоккейной форме, и я живо вспомнила наше знакомство, когда он играл в университетской команде, и я, дура, поддалась очарованию его улыбки и мужественного облика.

Слейтер сложил руки на груди.

– Надо поговорить.

– Еще чего! – Я схватила копии из лотка, затолкала в папку и, приподняв подбородок, с притворной уверенностью уставилась Кори в лицо. Сосущее беспокойство холодными струйками растекалось из груди по рукам и ногам. – Прошу отойти. У тебя сейчас игра, а меня ждет отец.

Я попыталась выйти, но Кори стоял кирпичной стеной.

– Не ждет, он уже на ледовой арене, – пренебрежительно бросил он. – А вот нам надо обсудить кое-какое дерьмо.

– Ты не можешь удерживать меня здесь насильно и заставлять выслушивать всякую дрянь, какую тебе приспичило высказать.

– Как раз это я и делаю, поэтому тебе лучше захлопнуть варежку и разок послушать. От тебя один геморрой. Меня тошнит от твоей позиции дрисливой сучки «я вся такая важная, потому что у меня папаша».

Под ложечкой у меня все сжалось от тревоги, а щеки запылали от гнева и смущения.

– Ты о чем вообще говоришь сейчас?

– Сегодня утром моя невеста попыталась подать заявление на брак, и знаешь, что случилось?

– Она увидела в витрине что-то блестящее и забыла, куда шла?

Подруга Слейтера, Сисси, приходит на все матчи обязательно в пайетках или стразах, так что выпирающий живот смахивает на дискотечный шар (видимо, для этого стразы и нужны).

– Все умничаешь, блин? – скривился Кори. – Достала уже, вся из себя… Ей отказали.

– Что, не осилила заполнение документов?

– Куини, может, тебе в клоуны податься? Ты долго, блин, портить мне жизнь собираешься?

– Я тебя, слава богу, шесть лет не видела и согласна была не встречаться до конца жизни! Знаешь, с меня хватит. Если твоя подруга не знает, как подавать заявления, я тут ни при чем. – Локтем я попыталась отодвинуть его от двери, но Кори не шелохнулся. – Дай мне пройти!