Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Лола, – проговорил он строго, – здесь лежал конверт.
– Конверт? – переспросила Лола недоуменно. – Какой конверт?
– Обыкновенный конверт. Из плотной белой бумаги.
– Ну? Лежал конверт, и что?
– Куда ты его дела?
– Я?! – Лола даже растерялась от такой немыслимой наглости. Всю ее кротость как рукой сняло, и она спросила с обычным своим неповторимым сарказмом:
– Ленечка, какая муха тебя укусила? Ты, часом, не заболел? С какой стати ты спрашиваешь у меня про конверт, который лежал в твоей, подчеркиваю – в твоей комнате? По-моему, ты прекрасно знаешь, что я сюда никогда не вхожу. Кроме тех случаев, когда ты меня об этом специально попросишь. Ведь мы с тобой в самом начале нашей совместной работы раз и навсегда договорились: ты не лезешь в мою комнату, а я не вхожу в твою…
– Мало ли о чем мы договорились! – проворчал Маркиз. Он, конечно, понимал, что Лола права, но не мог допустить, чтобы за ней осталось последнее слово. – Ты же сама подтвердила, что здесь лежал конверт, значит, ты его видела…
На такую наглость Лола даже не стала отвечать. Она вышла из Лениной комнаты и громко захлопнула за собой дверь.
Леня не обратил на это внимания. Он думал, куда мог запропаститься чертов конверт.
Вдруг откуда-то сверху до него донесся шорох, скрип и какое-то странное постукивание, как будто под потолком комнаты кто-то негромко прищелкивал кастаньетами.
Леня удивленно поднял глаза и увидел примостившегося на верху платяного шкафа попугая. Перришон хитро поглядывал на него и ритмично щелкал клювом. Заметив, что хозяин обратил на него внимание, попугай наклонил голову набок и проговорил гулким простуженным голосом вагонной трансляции:
– Остор-рожно, двер-ри закр-рываются! Следующая станция – зоопар-рк!
– Это точно, у нас в квартире давно уже самый настоящий зоопарк… – согласился Леня и хотел продолжить поиски злополучного конверта, но попугай снова защелкал клювом и выкрикнул:
– Поигр-раем!
– Некогда, Перри! – отмахнулся от него Маркиз. – У меня дела…
– Пер-ри умный! – не унимался попугай. – Пер-ри сообр-разительный! Ор-решков Пер-риньке, ор-решков!
– Потом, попозже, сейчас мне некогда… – И Леня принялся рыться в ящиках своего стола.
Перришон, разочарованный таким отношением хозяина, откашлялся и оглушительно выкрикнул:
– Вам телегр-рамма!
– Господи! – Маркиз вздрогнул и снова поднял голову. – Да угомонишься ты наконец?
Перришон по-прежнему хитро поглядывал на него с верхотуры, но теперь Леня заметил кое-что еще: из-под когтистой лапы попугая выглядывал краешек чего-то бумажного, белого, подозрительно напоминающего конверт.
– Перри, что это у тебя? – удивленно проговорил Маркиз, поднимаясь из-за стола. – Это то, о чем я думаю?
– Телегр-рамма, телегр-рамма! – дурашливо повторял попугай.
Леня придвинул к шкафу стул, вскарабкался на него и протянул руку к подозрительному предмету. Однако попугай проворно ухватил этот предмет клювом и, шумно всплеснув крыльями, перелетел на люстру.
Теперь Маркиз убедился, что в клюве у Перришона действительно не что иное, как конверт. Причем наверняка тот самый конверт, в котором находилась первая инструкция от заказчика. Тот самый конверт, который Леня безуспешно искал последние полчаса.
Попугай поудобнее уселся, положил конверт на плафон светильника, щелкнул клювом, как будто хотел привлечь к себе всеобщее внимание, и выкрикнул:
– Сюрпр-риз! Сюрпр-риз!
– Отдай конверт, мелкий хулиган! – прикрикнул на него Леня. – Отдай сейчас же конверт, а то посажу на хлеб и воду!
– Кошмар-р! Тр-рагедия! Тер-рор! – Попугай в притворном ужасе спрятал голову под крыло.
– Хватит! Шутки кончились! – Маркиз передвинул стул к люстре, но, пока он поворачивался, попугай снова перелетел на шкаф вместе с конвертом. Там он прошелся по краю, распустил крылья и снова предложил:
– Поигр-раем?
Маркиз понял, что так он ничего не добьется: попугай его явно опережает на полшага. Нужно срочно менять тактику. Он покосился на ехидного попугая и выскользнул из комнаты, плотно затворив за собой дверь.
На кухне Лола демонстративно чистила огромную кастрюлю. Эта кастрюля не влезала в посудомойку, поэтому ее старались использовать пореже. Вообще-то Лола собиралась именно в ней сварить настоящий борщ по рецепту своей черноморской тети Кали, но у нее все не доходили руки.
Маркиз открыл подвесной шкафчик с крупами и прочими сухими продуктами и принялся ожесточенно перебирать его содержимое. Лола некоторое время делала вид, что в упор не замечает своего бессовестного компаньона, но в конце концов не выдержала и строго проговорила:
– Не ройся в шкафу! У меня там был порядок, а после тебя будет настоящий свинарник!
– Порядок?! – Маркиз словно только и ждал ее слов. – А где, интересно, орехи для Перришона?
– Как где? – возмутилась Лола. – Где обычно – в банке из-под кофе с надписью «корица»…
– И это ты называешь «порядок»? – прогремел Леня, доставая из шкафчика нужную банку.
– Нашел время кормить попугая! – пробормотала Лола, ни к кому не обращаясь. – Ну да, конечно, ведь некоторым совершенно нечего делать! – Она отбросила тыльной стороной руки упавшую на глаза прядь и принялась вдумчиво надраивать кастрюлю с видом рабыни Изауры, замученной непосильной работой.
Леня не удостоил ее ответом. Он отправился обратно в свою комнату, сжимая в руке заветную банку.
Войдя в комнату и убедившись, что Перришон сидит на прежнем месте, Маркиз призывно потряс банкой и проговорил самым завлекательным голосом:
– Орехи! Перри хочет орехов?
Перришон радостно всплеснул крыльями и спикировал со шкафа на ручку кресла. Он наклонил голову набок, приоткрыл клюв, громко щелкнул им и мечтательно проворковал:
– Ор-решков Пер-риньке!
– Не все так просто! – Маркиз спрятал банку за спину. – Принесешь конверт – получишь орехов!
– Тор-рг неуместен! – гордо выкрикнул попугай, отвернулся от хозяина и спрятал голову под крыло.
Однако, когда Маркиз снова потряс заветной банкой, попугай не выдержал и повернулся к нему:
– Мир-р?! Пер-ремирие?
– Конверт! – напомнил ему Леня главное условие перемирия.
Попугай прошелся по ручке кресла с видом Наполеона, обдумывающего план сражения при Аустерлице.
Маркиз не стал дожидаться его решения: он ловко накинул на лапы попугая заранее приготовленную веревочную петлю, привязал ее к ручке кресла и устремился к шкафу.
Перришон опомнился, возмущенно захлопал крыльями и истошно завопил: