— Я немного вздремну, Бетти. Закончим это позже, ты не возражаешь?

Бетти покачала головой:

— Нет, мисс. Я могу отнести ваши бальные туфельки к сапожнику. Они немного протерлись на мысах.

Иззи закатила глаза.

— Бесполезная вещь. В них даже нельзя выйти в сад. Бетти, не могла бы ты попросить сапожника сшить несколько пар крепких туфель по этим меркам? Хотя бы две пары. — Радуясь, что начала, наконец, делать кое-какие приготовления к отъезду, Иззи расслабилась на постели.

— В последнее время вы сильно устаете, мисс. Вы не думаете, что может быть… может быть… с вами что-то, мисс?..

Иззи зевнула.

— Спасибо, что беспокоишься, Бетти, но я вполне здорова. Просто очень устала.

— Да, мисс. Вы планируете увидеться с его милостью в скором времени? Надо вам приготовить платье?

— Нет, Бетти, спасибо. Еще несколько вечеров я проведу дома.

— Да, мисс.

После ухода служанки Иззи задремала.

Джулиан потянулся к графину, но лишь опрокинул его, свалив на пол. Не важно, он все равно пуст. Он размышлял, не крикнуть ли, чтобы принесли еще. Впрочем, на это мало надежды.

Грили с явным неодобрением относился к чрезмерным возлияниям Джулиана, затягивая выполнение каждой просьбы и частенько принося что-нибудь не то. Джулиан попросит бренди, а он принесет булку. Или бараний суп. Или брюссельскую капусту. Или еще что-нибудь, начинающееся на букву «Б».

Иззи посмеялась бы над этим. Джулиан потер лицо ладонями. Ее смех преследует его. Теперь они не смеются вместе. Иззи избегает его.

Что ж, пусть немного поварится в собственном соку. Все равно он не доверяет себе, когда она рядом. Она сделает что-нибудь соблазнительное, например, пройдется своей грациозной, покачивающейся походкой, или наклонит голову набок и наморщит свой хорошенький носик, или, не дай Бог, рассмеется. Ему ничего этого не надо. Он переждет здесь, пока она не сменит гнев на милость.

Как и у всех женщин, долго это не продлится.

— Грили! Грили! — Молчание. Бунт в его собственном доме. Он сейчас спустится в подвал, и сам принесет себе бутылку. Может, две. Он еще не пьян. Он может это определить по тому, что все еще видит ее, извивающуюся под ним, с глазами, потемневшими от страсти. Все еще ощущает острую, болезненную пустоту собственного желания.

Нет, он еще недостаточно пьян.

Не считая ее короткого пребывания у леди Гринли, Иззи никогда не жила так спокойно и беззаботно. Вот она сидит в солнечной комнате для завтрака с дорогой подругой, а перед ней такое количество еды, которой ей никогда не съесть. Очень вкусной еды, от которой трудно отказаться. Все платья уже стали ей тесны.

Отпивая маленькими глотками чай, она осознала, что даже это изменилось. Больше никакого «нового чая» Хильдегарды, который в действительности представлял собой старые чайные листья, уже много раз высушенные. Гостям подавали лучший напиток, но даже он несравним с горячей ароматной жидкостью, которую она сейчас пьет.

Нет, ее подавленность не имеет никакого отношения к тому, где она. Это больше связано с тем, почему она здесь. Для нее это может быть лишь местом короткого пребывания. Она должна прокладывать свой собственный путь и начать делать это как можно скорее.

Иззи рассеянно поблагодарила нового лакея с приятным лицом, который вручил ей сложенное послание от ее нового поверенного. Спокойно улыбаясь Селии, она, извинившись, поднялась из-за стола. По правде, говоря, записка была лишь предлогом. Сегодня завтрак совсем не привлекал ее. А Бетти спросила, не заболела ли она.

Иззи стоило немалых усилий скрыть от подруги, что ее тошнит. Впрочем, Селия была сейчас не особенно внимательна. Она так и не подняла свою белокурую голову, склоненную над счетами рядом с ее тарелкой, и лишь пробормотала приличествующий ответ.

Иззи была рада новой увлеченности Селии своей независимостью. Это избавляло ее от беспокойства и оставляло ту немногую энергию, которая была у нее в эти дни, на собственные планы. Она прикрыла за собой дверь и развернула письмо.

О, черт. Оно было написано официальным юридическим языком. Пробиться сквозь цветистую прозу оказалось задачей не из легких, но она, в конце концов, извлекла суть дела, которое заключалось в том, что билет на подходящий для нее корабль, наконец, приобретен. Отъезд назначен на первую неделю августа.

Иззи закусила губу. Только через три недели. Как долго ждать. Очевидно, поверенный наложил строгие стандарты на ее требование «подходящего». Лорд Ротем ждет, что она разорвет помолвку немедленно.

А если она сделает это, придется остаться и выдерживать сплетни до отплытия корабля. Ей на сплетни наплевать, но это может причинить вред тем, кто ей помогал. Не попадет ли леди Колуэлл под огонь? А Селия?

Неизбежный ураган предположений и домыслов стих бы быстрее, если бы она уже уехала. Войдя к себе в комнату, Иззи рассеянно бросила письмо на секретер.

Бетти ловко подхватила его и начала складывать. Она приостановилась и бросила на Иззи странный взгляд, прежде чем положить письмо в ящик стола.

— В чем дело, Бетти?

— Ничего особенного, мисс, просто можно мне взять сегодня выходной, если вы никуда не пойдете?

— Конечно, и скажи Тимоти, чтобы тоже взял выходной. Все равно я весь день буду дома. — Она по-доброму улыбнулась девушке.

Покраснев, та опустила голову.

— Благодарю вас, мисс.

Прежде чем выйти из комнаты, она бросила на Иззи еще один странный взгляд.

Когда позже в тот же день появился Джулиан, Иззи была удивлена. Он представил сопровождавшего его джентльмена как священника, и Иззи забеспокоилась. Но когда он холодно сообщил ей, что добыл специальное разрешение и они должны пожениться в приходской церкви сейчас же, она ошеломленно вскочила на ноги.

Селия обрела дар речи прежде, чем Иззи успела перевести дух.

— Сейчас? Джулиан, о чем ты только думаешь? Иззи не проронила ни звука. От потрясения она не могла дышать. В глазах помутилось. Она смутно слышала голоса, но не понимала смысла их слов. Теплые руки обхватили ее за плечи, и глубокий голос звал ее, но она не в силах была ответить.

Внезапный острый запах вторгся в ее ощущения, резко выведя ее из обморока. Она обнаружила, что сидит, прислонившись к твердокаменной груди, кто-то держит перед ней маленький пузырек с нюхательной солью. Джулиан склонился над ней. Затем еще три озабоченных лица воззрились на нее. Она заморгала. Тряхнув головой, чтобы прогнать из нее какой-то непрекращающийся шум, попыталась сесть. Шесть рук бесцеремонно уложили ее обратно.

— Лежи, — отрывисто приказал Джулиан. Она видела беспокойство в его глазах. С отчаянием Иззи наблюдала, как оно сменилось холодом.

— Я здорова, — запротестовала она. — Правда, со мной все хорошо.