Нина взбунтовалась.

— Перестаньте сейчас же! Выведите лучше быстрей к людям! Потому что неизвестно, что стало с напарником!

Мольфар лишь покачал головой.

— Вот именно, «напарник»… С ним все в порядке скоро будет в Яремче. Из села позвонишь в гостиницу. И парень туда доберется.

— Откуда вы это знаете?!

— Я — мольфар. А это судьба, тяжкий крест. Собирайся и пошли. Но мольфу береги!..

…Через время счастливый Малену приехал на «Ауди» в село. Встреча влюбленных была бурной, полной ликования. После стольких испытаний молодые люди наконец воссоединились, нашли друг друга. Вечер и ночь они провели в гостинице, а наутро, в понедельник, отбыли назад в Черновцы. Заговоренный камень барышня выбросила по дороге…

Синий лес, куда въехала группа капитана Нолта, действительно был «синим», потому что в нем произрастали, помимо бастимангов и зоргов, голубые дигроланты, составляющие львиную долю местной древесной флоры. Росли здесь, правда, и вечнозеленые орманги, но голубые стволы с раскидистой листвой цвета аквамарин заполоняли лесные угодья, что называется, под самую завязку. Впрочем, это обстоятельство имело и положительную сторону, поскольку дигроланты, в Аргонии считаются высококачественной древесиной и многие дома зайнаканских богатеев украшены соответствующей мебелью и резными броскими панелями. Однако что до бедняков, жалеющих последние дориаки — подобную роскошь они позволить себе не могли, ибо лес являлся собственностью самого кананга гоя Номиэля Рингстона…

Несмотря на терзающий голод и усталость, отряд упорно продвигался вперед по сужающейся заповедной тропе. Отважные смельчаки уже хотели, было, расположиться на одной гостеприимной поляне, как вдруг перед самым их носом, испугав лошадей… промчалось визжащее, странное животное! Сто процентов это проскакало некое свинообразное существо, но в надвигающихся сумерках команда толком его, увы, не различила. От неожиданности конь старого морского волка поднялся на дыбы, и Нолт, не ведая, что может выпасть из седла, очнулся… только на сырой земле!

— Чтоб меня разорвали клыки маракайбуса! — выругался мореход. — Во всей Арседее нет человека, которому так по-свински не везет!

Вся ватага тотчас же, спешилась, и на выручку руководителю бросились лекарь, Стейт и молодые парни.

— Вы не ушиблись, командор? — Карл первым делом нащупал пульс кряхтящего Нолта.

— Вроде бы все в порядке, дружище. Главное — удачно приземлиться. Зато мы знаем, что в этом голубом лесу полно лакомой дичи!

— Слава Даргару, что ничего опасного не случилось! — обрадовался Эдгар. — Сэм и я отыщем мерзкое животное, прикончим и вскоре подадим людям на стол!

— Очевидно это лесной подвид овце-свинорога! — предупредил уходящую в чащу молодежь оснеец. — Осторожно, ребята, его носовой рог бывает острым, как бритва!

— Не с такими тварями справлялся! Одолею! А рог засуну в заднепроходное отверстие! — мрачная шутка помахавшего рукой Сэма с арбалетом всем чрезвычайно понравилась.

Между тем, необходимо было разбивать лагерь, разгрузить лошадей, подготовить костер. Этим занялись помощник капитана, док и нанятые подручные Фрэнсис и Арбан, на которых легли самые трудные работы. Стейт с помощью сухого трута и кремня разжег слабенький огонек. Однако уже вскоре на поляне все было готово к возможному зажариванию дерзкого овце-свинорога. Стреноженным лошадям дали овес, а затем они сами пополнили рацион травой корпепона, произрастающей здесь в пугающем изобилии. Ну, а «постели», понятно, сделали из мягкой листвы голубых, ласкающих тело и взгляд, взращенных на ремарийском особенном грунте, красивейших дигролантов.

Наконец, невдалеке от места ночевки, затрещали ветви высоких кустарников. На поляне показались наши охотники на свино-единорога Эдгар и Сэм. На плечах они несли жердь с тушею застреленного из арбалета зловредного животного. Рог его, который мог пронзить, возможно, даже лошадь, торчал напоминанием о тех несчастных, что становились жертвами визжаще-беспощадного чудовища-монстра.

Команда встретила охотников радостными воодушевленными возгласами. Еще бы, ведь отважные искатели приключений не хавали аж с самого начала похода!.. Нолт тут же приказал освежевать тушу и насадить на вертел над горячими языками костра. Мясо свинорога оказалось ярко-красным, а потом и сочным, пахнущим обворожительными запахами. Пир горой был подкреплен скромными порциями рома, ибо строгий капитан ввел на время предприятия «сухой закон».

После трапезы старый мореход приказал укладываться спать, чтоб набраться сил для нового броска к Джурским горам. Впереди путешественников ожидал лес Мертвецов, являющийся как бы продолжением и антиподом Синего леса. Место это было страшным и крайне неприветливым, известным очень недоброй, зловещею славой. Именно здесь безутешные аргонцы иногда хоронили покойников, оставляя трупы на земле на съедение зверей (зверям).

Естественно, что ночью были поставлены сменные дежурные. Тысячи звезд покрыли черное Арседейское небо. А полная жутковатая луна смотрела вниз на лагерь смельчаков то ли с состраданием, то ли с презрением.

Сумерки утра не заставили себя долго ждать. Небо порозовело, набирала силу заря. Только яркий Луминос блистал, подобно крупному драгоценному диаманту. Предвещая лишения, а возможно и самую смерть, притаившуюся где-то за крутым поворотом…

…Быстро свернув лагерь, путешественники были готовы уже, двинуться в путь. Как вдруг услыхали чей-то удивительно смешной и в то же время удручающий голос. Голос, напевающий странную песенку, от которой мурашки бежали по коже, а может действительно хотелось с отчаяния, хохотать и смеяться.

Тени света, тени тьмы,

Разорвите вы забор,

Чтоб помчался я туда,

Где не ловишь звездопад.

Духи ночи, духи дня,

Отпустите вы алтарь.

Чтоб проделали дыру,

Где никто не ждет горы.

Капли крови и дождя,

Что вы мучите гвоздей?

Убирайтесь ото сна —

Все придумал Свинорог!..

Полукоматозные видения и «воспоминания» продуцировал мозг одного и того же человека — Евгения Малену. Архивы его памяти, помноженные на бессознательную фантазию, эмоции и чувства, выдавали новую значимую информацию. Пациент временами слышал находящихся подле постели людей, и посещение Джесси, а позже и Нины, вызвало, понятное дело, ответную реакцию. Память внезапно всколыхнулась, открывая старые пласты, что сообщило абсолютно свежее направление общему процессу.

И романтик снова окунулся в то прошедшее, хотя, быть может, «мулатка из Ботсваны» и не была для парня чем-то слишком важным. Но именно она сыграла в личной судьбе весьма неоднозначную и яркую роль. Внеся при этом в любовные отношения с пассией непоправимую, зияющую трещину. Причем, такую трещину, которая, вероятно, и привела к измене и предательству, толкнувшему беднягу к решающему шагу — глупому самоубийству.