Но ведь это только добродушная шутка!

Хайнц в своих мечтах занимает в жизни много места, он скоро и физически будет занимать сразу два места.

Сегодня на обед, к примеру, свиное жаркое с картофельными клецками.

Сузи добродушно шутит, что она довольна своим местом в жизни и не согласилась бы поменяться ни с кем, кто хоть и блестяще закончил университет, но не смог устроиться в жизни.

Сузи сразу и старомодна, и современна, она представляет собой ту смесь, которую так любит ее свежеиспеченный жених.

— Да и вообще, что может быть лучше разумной середины? — размышляет вслух Сузи вполне серьезно, много серьезнее, чем это соответствует ее незатейливому умишку.

И ее будущий муж, улыбаясь, соглашается с ней.

Нам неизвестно, что творилось в голове у Паулы, когда она ступила на кривую дорожку.

Что привело туда, где ее ждало падение? Жажда денег? Желание добиться скромного благосостояния? Или дело тут в необоримой сексуальной страсти, которую должен был бы удовлетворить ее муж Эрих? Эрих-то как раз и должен, а не другие мужчины!

Итак, что это было? Паулины сексуальные желания? Или желание почувствовать себя защищенной, или желание купить эту защищенность за деньги, желание иметь собственную квартиру?

В деревне ломают над этим голову, но ничего, кроме предположений, высказать не могут.

Фактом остается, что Паула пошла на чудовищное свинство. Это свинство разрушило весь ее уют, что доказывает: уют нельзя купить за деньги, его можно лишь заслужить терпением и выдержкой.

И хотя в многолетнем терпении и выдержке Паулиной любви не откажешь, все же ей в жизни не досталось уюта.

В деревне одобрительно смотрят на все уловки, связанные с желанием заполучить мужчину и привязать его к себе.

Паулины уловки, связанные с желанием удержать мужа и обеспечить домашний уют, которого ее дети и муж заслужили, но который сам муж обеспечить не в состоянии, эти уловки деревня не приняла и осудила. Паулины уловки были чистым свинством, и Паула получила за это по заслугам. «Я ведь сделала это для детей и для Эриха», — могла бы сказать Паула, но ее никто и слушать бы не стал.

Факты говорят суровым языком, они говорят сами за себя.

Если оскорбление нанесено мужскому достоинству, загладить вину можно лишь с огромным трудом. О женском же достоинстве речи не идет.

И Паула о своем достоинстве и слыхом не слыхивала.

Однажды она тайком взяла машину и поехала в окружной город, никто не знает, с какой целью, то ли в кино сходить, то ли в кафе-кондитерской посидеть, что в деревне не принято.

Паула считает, что в жизни этим удовольствиям есть место, и она заблуждается. Из-за недостатка времени мы не дадим больше слова самой Пауле.

Когда Паула припарковалась на стоянке у вокзала, незнакомый мужчина заглянул внутрь автомобиля и спросил ее:

— Привет, как насчет пообжиматься?

Сначала Паула ответила:

— Нет. Я замужем, у меня двое золотых ребятишек.

Но он не отступал, и Паула согласилась. Он сел к ней в машину, и они поехали за город, отыскивая безлюдное местечко.

Нам неизвестно, что творилось в Паулиной голове, из которой давно уже испарилась швейная мастерская и в которой давно поселились заботы об Эрихе и детях.

В Паулиной голове творилось что-то несуразное.

В Паулиной скважине давно уже ничего больше не творится. Но если ты ничего и не ощущаешь, это не значит, что ничего с тобой не было.

Паула сделала это ради семьи.

Вдруг Пауле таким образом удастся обеспечить семье свой угол?

Удивительно, как Паула выдержала так долго без собственной крыши над головой. Ведь она с пятнадцати лет мечтала только об одном: о собственном жилье, о белых гардинах и слепящей блеском кухонной утвари. Ведь уюта без четырех стен и собственной крыши над головой не бывает.

Вдруг это единственный шанс для Паулы, чтобы свить собственное гнездышко? Паула подражает ласточкам: «Свить собственное гнездышко», — как пелось в одной очень популярной оперетте.

Пауле нельзя делать того, чего ей, женщине, делать не положено.

Позаботиться о собственном доме должен Эрих.

Женские средства не годятся для того, чтобы добиться чего-нибудь самостоятельно.

«Я люблю своего мужа», — говорит Паула этому мужчине, а потом — еще одному, и еще, и еще. А еще она говорит: «Ты дашь мне немного денег?» И Пауле дают немного денег.

«Я бы тоже не прочь зарабатывать на жизнь таким легким способом», — подумал, наверное, Эрих.

Пауле не приходит в голову, что люди сразу заметят, когда у нее вдруг заведутся денежки.

Она просто хочет скопить денег, такая вот запасливая белочка. Она тратит совсем немного, позволяя себе иногда посидеть в кафе. Паула хочет внести первый взнос за квартиру.

Своим телом, без всякого участия чувств, Паула зарабатывает средства на приобретение небольшой квартиры.

Вне сомнения, Паула занимается проституцией.

Паула — проститутка. Она берет деньги у незнакомых мужчин, а они за это в машине, на заднем сиденье, или же где-нибудь в кустах вставляют в Паулу нечто, что позволено вставлять в нее только Эриху. Не ошибитесь в выборе! Совершенно дилетантский подход.

Такие дела надо раскручивать на широкую ногу.

Пауле следовало бы знать, что ей ничего не добиться своим собственным телом. Паула так ничему и не научилась за время, прошедшее после ее короткого девичества.

Правда, Паулино тело ее не подводит, оно охотно выполняет свой долг. Подводит Паулу мир вокруг, отказывая ее телу в своем расположении.

Мир вокруг неожиданно становится свидетелем того, чем она занимается в подлеске у края дороги. Шофер грузовика, принадлежащего их лесничеству, собравшийся было помочиться аккурат неподалеку, в том месте, где обычно встретишь только косулю или зайчонка, с изумлением увидел, как полуголое тело Паулы усердно услужает совершенно постороннему мужчине. Шофер рассказывает, что оба тела переплелись друг с другом самым отвратительным образом.

Он рассказывает об этом всем подряд.

Кроме того, он знает Паулины фамилию и адрес.

Он видел, как Паула предавала его друга Эриха, занимаясь непотребством на лоне невинной природы.

Паула предала своего мужа. Паула обманывала своего мужа с другим мужчиной, а то и с несколькими мужчинами.

К тому же этот был не из местных. Не из наших парней. Какой-то чужак наложил нам в гнездо.

Тьфу, пропасть! И это называется мать, у которой двое детей и которая теперь принимает противозачаточные пилюли.