– Я слышал, ведьмы способны сохранять крупицы дара в немагическом мире, поскольку они ближе к природе, чем остальные маги.

– Ладно, – я кивнула, ловя тревогу в глазах Эливентора. – Моя бабушка ведьма, вполне на нее похоже, но что значит то зеркало? И что за страшный дядька бился в него с обратной стороны?

Эли немного помолчал.

– Боюсь, твоя бабушка сделала то, что в нашем мире карается смертью – заперла кого-то между двумя порталами, – он грустно усмехнулся, когда увидел, как у меня расширяются глаза. Мои детские страхи хлынули тугой волной. Словно то, что я так долго прятала в себе, сорвалось с поводка. – Скорее всего, ей помогали. Заманить кого-то и запереть в зеркале в мире, где нет магии, непросто. Расскажи о бабушкиных подругах.

Эливентор обнял меня. Озноб, что сотрясал мое тело, мешал говорить. Зубы клацали.

Когда я выложила все, что знала о дворничихе и таксистке, Эли произнес:

– Что ж, поздравляю, тебя воспитывала ведьмовская триада. И они пошли на большую жертву, раз уничтожили зеркало, попавшее в ваш мир. Через него ведьмы могли вернуться, но по какой-то причине предпочли остаться.

– Объясни, пожалуйста, я не понимаю!

Сколько слез в одном человеке? Пора бы уже прекратить, а я все плачу и плачу. То от счастья, то от горя. Моя бабушка преступница. Она и там слыла не очень хорошим человеком: ссорилась с соседями, лупила меня, пела под чарочку песни уголовников, но она была единственно близким мне существом, без которого я на самом деле сделалась сиротой, хотя и до этого росла без папы и мамы. Где правда в ее рассказах, а где вымысел? Почему я оказалась у нее? Кто мои родители, и что произошло с ними на самом деле?

– Зеркальные порталы всегда связывают между собой два зеркала. Они как двери, между которыми царит тьма, и лишь тонкий луч света, похожий на путеводную нить, натянутую между входом и выходом, не позволит тебе заблудиться. Следуй за ним и не пропадешь.

– А если одно зеркало разбить, то…

– Луч погаснет, и тебе никогда не найти второе.

– Но почему же тот мужчина остался у двери? Зачем он кричал что-то в осколок? Разве он сумел бы выбраться из зеркала величиной с ладонь?

– Нет, не сумел бы. Скорее всего, в запертом между мирами человеке жила надежда на чудо.

– Бабушка могла его вытащить?

– И да, и нет. Могла бы, если бы отыскала второе зеркало и сделала призыв, и нет, потому что, разбив зеркало, навсегда лишила себя и своих подруг магии. Это наказание за зло.

– Но зло ли? Вдруг они ограждали наш мир от чего-то страшного? – теперь мне было понятно, почему ведьмы дружили. Навсегда одинокие, утратившие дар и надежду вернуться домой.

– Об этом мы никогда не узнаем.

– А если допросить Евгению Павловну или теть Катю?

Муф лишь улыбнулся. Как девочке, сморозившей глупость. Где подруги моей бабушки и где я?

– Для этого тебе нужно вернуться.

– А это возможно? Признайся, пожалуйста, Василий и его подданные могут вернуться на родину? – я кивнула в сторону толпы бродяг, блуждающих по великолепным залам. – Раз драконы открывают порталы к нам и от нас, значит, и эльфам это под силу?

Эливентор вздохнул и отвел глаза.

Прав, однако, Дайко. Никто не захочет тратить магические силы на всякую шваль. Кто такой подземный король и его гвардия? Оборванцы, у которых из ценного лишь безделушки, отобранные у гонцов или найденные в пещерах. Кому нужен позолоченный трон, который они таскают за собой, цепляясь за то, что он является символом власти? Реальной власти у Василия нет. Их раздавит любая армия. Проще убить, чем тратить силы на возвращение в другие миры.

И опять слезы. Может, это такой вид отката?    

– Бабушка была тебе родной? – Эливентор делал вид, что не замечает, как я размазываю влагу по лицу. Зачем расспрашивать, что расстроило меня, если придется отвечать на неудобные вопросы? Между нами слишком много неудобного. И прежде всего в том, что он относится к правящему дому, неважно к какому, эльфийскому или демоническому, а я к той самой швали.

– Если ты о том, не ведьма ли я, то поспешу успокоить: я подозреваю, что баб Нюра вообще не имела никакого со мной родства. Кто-то поручил ей за мной присматривать, и она несла свой крест, – я почистила ногтем пятно на штанах. Совсем забыла, что так и не переоделась. И как муфу удается выглядеть опрятным? Ну правильно, ему мешок из-под угля никто на голову не надевал. Я глянула вниз и обнаружила, что на Эли пара сапог, пусть не таких франтоватых, какие были, но все же. И штаны целые. Спасибо Василию, не дал принцу опозориться, приодел. – Как твоя нога? Больше не болит? Я заметила, ты не хромаешь.

– Нет, не болит. У меня куча нужных амулетов, – он похлопал себя по груди. Его взгляд мазнул по моим губам, и я засмущалась. И поторопилась уничтожить неловкое мгновение. Я такая. Нет, чтобы потянуться обниматься, чтобы вновь удостовериться, что мы единое целое, вернулась к историям коммуналки.

– Знаешь, я совсем забыла: баб Нюра как-то обмолвилась, что у меня есть старший брат, но я его совсем не помню. И понятия не имею, где он находится. Выходит, я еще не совсем сирота, правда?

– Ты не сирота, как и я. Мы есть друг у друга, – муф мягко поцеловал меня в лоб. – Пошли. Твоя подруга наверняка уже выбрала нам спальню.

– Увы, не королевскую, – я надула губы. Иногда так хочется быть маленькой обиженной девочкой. А где-то в груди заворочался сладкий червячок. «Выбрала нам спальню». Нам! – Теперь в Пухе гонору больше, чем в капризной принцессе из «Двенадцати месяцев».

– Ну и пусть, – Эли не стал переспрашивать, о чем я говорю, а я не кинулась объяснять, какую принцессу имею в виду. Его мысли были далеко. И я догадывалась о них по обещающей счастье улыбке.  – Нам сейчас не до борьбы за спальню или даже за трон. Я пока не знаю, что делать с тем, что узнал о себе. Оставим все как есть.

– Поживем увидим! – я опять улыбалась.

«Мы есть друг у друга», – приятно слышать такие слова от человека, в которого влюблена. Как о демоне я об Эливенторе совсем не думала. Еще неизвестно, кто есть я.

***

– А не устроить ли нам бал? Посмотри, как здесь здорово! – Пух, обхватив шею Василия руками, заглядывала ему в глаза. – Отметим твое воссоединение с демонической семьей?

– Ты же знаешь, у меня есть семья, и она не здесь. В моих родителях нет ничего демонического, – подземный король убрал волосы со лба своей возлюбленной. Та похлопала ресницами. Лукавый взгляд Насти заставил Василия улыбнуться. – Ну, разве совсем чуточка беса в моей младшей сестре, но в подростковом возрасте он в каждого вселяется.

– Хочу бал! Ты бы видел, сколько красивых платьев висит в гардеробе королевы. Неужели я не достойна выхода в свет?

Мы с Эливентором застыли на пороге просторной комнаты, служившей когда-то кабинетом короля. Висэль Де Рзкий повесил на спинку рабочего трона свою куртку, но сам на него не сел, а расположился… к-хм, как бы помягче сказать… между ногами лежащей на столешнице леди Анастасии. Подол пышных юбок пеной клубился на взволнованно вздымающейся груди «королевы». Хоть панталоны и закрывали тело до самых колен, мы с Эливентором прекрасно знали фасон местного нижнего белья, поэтому спешно ретировались.