– Смотри! – Шарлотта подобралась ближе к окну.

В стекле зияла дыра с оплавленными краями. Точно такие же отверстия она видела в стеклах шкафов в доме Рихарда Беллхайма. Шарлотта осторожно провела по окну пальцем.

– Они питаются кремнием… – прошептала она. – Если и были нужны какие-то доказательства, то они перед нами! Гумбольдт прав. Вся миссия заражена.

Еще одна перебежка, и обе добрались до конюшен.

Двери были распахнуты, изнутри доносилась какая-то возня. Элиза приложила палец к губам и подкралась поближе. Широкоплечий конюх грел воду в жестяном ведре.

– Что же теперь делать? – прошептала Шарлотта.

Элиза долго присматривалась и, наконец, кое-что заметила. Она указала на стоявшую в углу деревянную лопату и выразительно взмахнула рукой.

– Ты хочешь оглушить его?

– Иначе ничего не получится.

– Только будь поосторожнее, – попросила Шарлотта.

Элиза прикусила губу и нырнула в темноту конюшни. Конюх находился метрах в пяти от нее. Стоя спиной к ней, он наливал воду в поилки и подкладывал в кормушки охапки свежего сена.

Элиза схватила лопату. Еще пару метров… Еще шаг…

Женщина замахнулась – и в то же мгновение конюх оглянулся. Его зеленые глаза вперились в лицо Элизы, и она слегка замешкалась. Момент был упущен.

Рот мужчины распахнулся. Оттуда выскочила длинная стеклянная змея и обвилась вокруг рукоятки лопаты. Мгновенный рывок – и Элиза лишилась своего орудия. Шарлотта с ужасом наблюдала, как этот человек, вернее, как это существо приближается к ее подруге. И когда ей стало казаться, что не остается никакой надежды, внезапно закричала Вилма. Лингафон многократно усилил звук. Он оказался настолько пронзительным, что Шарлотте пришлось зажать уши руками.

Реакция конюха была совершенно неожиданной. Он вздрогнул, задергался и рухнул на землю, как мешок с мукой. По его телу пробежала длинная судорога.

Элиза не стала мешкать. Она перешагнула через тело мужчины и распахнула ворота в противоположном конце конюшни.

– Шарлотта, быстрее! Бери под уздцы пару мулов и выводи их из стойл! Не забудь седла!

Через несколько минут сытые и отдохнувшие мулы уже стояли за конюшней в ожидании седоков. Шарлотта бросила последний взгляд на лежащего на земле конюха. Приступ судорог у него уже прошел, но он даже не попытался остановить женщин. Его грудь высоко вздымалась, широко распахнутые глаза незряче смотрели в потолок.

Из-за угла показались Оскар и Гумбольдт. Заметив мужчину, ученый крикнул:

– Скорее! Нам удалось слегка оторваться от них, но неизвестно, на сколько. По седлам – и вперед!

Только когда они удалились почти на километр от миссии, Шарлотта впервые решилась оглянуться, и ее наихудшие опасения подтвердились. Обнаружив их побег, монахи-миссионеры бросились в погоню, и теперь расстояние между беглецами и преследователями составляло около пятисот метров.

Шарлотта пришпорила мула. Животное неслось, не разбирая дороги и спотыкаясь о камни и корни. Колючки кустарника рвали ее одежду и царапали в кровь руки и ноги. По пути стали все чаще попадаться огромные глыбы песчаника, которые приходилось объезжать.

Все четверо с максимально возможной скоростью продвигались на север, держась русла высохшей в незапамятные времена реки. Воздух был наполнен жужжанием насекомых. Вскоре беглецы оказались в совершенно незнакомой местности, но столовые горы становились все ближе. Нещадно палило солнце, и Шарлотте временами казалось, что ее поместили под гигантское увеличительное стекло. Пот ручьями тек по ее лицу, заливая глаза. Вдали висело облачко пыли, которую поднимала погоня.

– Непостижимо, как они умудряются выдерживать такой темп, – крикнула девушка. – Ведь жара и жажда должны быть для них и их мулов такой же проблемой, как и для нас.

– У них и мулов-то нет, – заметил Гумбольдт. – Монахи преследуют нас на своих двоих. Но не забывай, что они не люди, не такие, как мы. Больше всего эти существа похожи на автоматы, которые неуклонно движутся к цели, пока не достигнут ее. И сейчас удача явно на их стороне.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Смотри – это старое русло поднимается все выше в горы. Еще несколько сотен метров, и нам придется бросить мулов и карабкаться по скалам. А это дает нашим врагам огромное преимущество.

Предположение исследователя подтвердилось, когда они обогнули высокий, похожий на шпиль, утес. Тропа обрывалась в сотне метров впереди, а дальше высилась крутая скалистая стена. У подножия скал лежала полоса песка, принесенного потоками воды.

Гумбольдт стиснул зубы и выругался.

– Этого я и опасался! – воскликнул он. – Дьявольщина!

– Но ведь должна существовать тропа, ведущая наверх, – Оскар сбил шляпу на затылок. – Ведь там, как ты считаешь, живут догоны. Должны же они как-то подниматься и спускаться!

Гумбольдт покачал головой.

– Скалы слишком крутые, и я не вижу ничего похожего на тропу или ступени. – На его лице появилось выражение отчаянной решимости: – Но все-таки давайте продвигаться вперед. Может, в конце ущелья мы что-нибудь обнаружим.

С этими словами он направил своего мула к сухому руслу.

Последний отрезок пути оказался особенно трудным. Дно ущелья было завалено крупными камнями, поэтому пришлось спешиться и вести животных в поводу. Скалы обступали их так тесно, что неба почти не было видно.

Одолевая метр за метром, беглецы через четверть часа достигли конца долины. Теперь горы окружали их с трех сторон. Настоящая западня.

– Конечная станция, – мрачно пошутил Гумбольдт.

– А вот и наши преследователи, – Элиза указала назад.

Из-за глыб песчаника показались монахи-миссионеры. Они продвигались неспешно, но уверенно и без малейших признаков усталости. Не говорили между собой, не смеялись, – просто шли, преодолевая расселины, карабкаясь на скалы и обходя заросли колючек. Лица их выглядели бледными и сосредоточенными, а глаза мерцали зеленым огнем. Во главе отряда двигался настоятель, опираясь на посох, и его тощая фигура в просторной черной сутане напоминала огородное пугало, но далеко не столь безобидное.

Гумбольдт обнажил шпагу – единственное оружие, которое у них имелось.

– Да поможет нам Бог! Без боя мы не сдадимся!

Шарлотта с ужасом следила за тем, как монахи подступают все ближе и ближе к ним. В бесчувственном молчании этих бывших людей сквозило что-то зловещее. Они не проявляли ни эмоций, ни признаков утомления. Несмотря на жару, на их лицах нельзя было заметить ни капли пота. Машины, сделанные из песка и стекла, которые ничто не может остановить.

Вот они уже у последнего подъема. Еще немного, и…

Шарлотта подняла камень поувесистее, и в то же мгновение рядом с беглецами, разворачиваясь на лету, упала веревочная лестница, сплетенная из растительных волокон. Гумбольдт быстро взглянул наверх – лестница достигала двадцати метров в длину, но того, кто сбросил ее с нависавшего над площадкой в скалах выступа, не было видно.