– Я женюсь!

Услышав это, Артур аж закашлялся. Сказать, что Вадик его удивил – значит не сказать ничего.

– Так, погоди, все ли я верно расслышал? – неторопливо заговорил он, усмехнувшись, но друг его перебил:

– А что, у тебя проблемы со слухом? Упражнения Лины с игрой на пианино все же имели последствия для твоего здоровья?

Шервинский невольно поморщился. Успехи Лины на музыкальном поприще и вправду могли начисто лишить человека слуха, но, по счастью, в последнее время дочь потеряла всякий интерес к музыкальному инструменту. Больше всех этому обстоятельству радовалась приходящая горничная, которая прежде при звуках этой чудовищной музыки начинала креститься и заикаться одновременно.

– Не перебивай, – обвинительно наставив на друга указательный палец, Артур продолжил:

– Все ли я верно понял? Самый завидный холостяк этого города, гроза всех женских юбок – кроме юбки моей жены, разумеется – и красная тряпка для прочих мужиков, наконец-то женится?

Поверить в услышанное было и правда трудно. Вадик настолько любил женщин и особенно любил их менять, что даже его собственные родители уже не верили, что он когда-нибудь женится.

– Ну, ты же женился в конце концов, – заметил Вадик насмешливо, и тут Артур вынужден был капитулировать:

– Один-один. И кто же эта счастливица?

– Ее зовут Оля.

Судя по тону Вадика, это имя должно было о чем-то Артуру говорить, но как ни напрягал память – сообразить, кем может быть эта Ольга, он не мог.

Дав тяжёлым вздохом понять, что Артур безнадёжен, Вадик пояснил:

– Она работает официанткой в «Дольче Вита».

– О как! – только и сумел ответить Шервинский.

– Да, и мы вас ждём на торжество ровно через месяц!

Хлопнув Артура по плечу, Вадик пошел на выход, а сам Шервинский поймал себя на том, что беспрестанно улыбается.

Увидеть Вадика женатым – событие поинтереснее любого ток-шоу.

Свадьбу Вадика гуляли в специально снятой для этого на целых три дня старинной усадьбе с огромной прилегающей к дому парковой территорией. По сравнению с тем размахом, какой устроил Вадик под такое важное событие, их собственная с Лесей свадьба была очень скромной.

Но тот день Артур помнил так ярко, будто с тех пор и не прошло уже добрых пять лет.

Их свадьба тоже была выездной. Стоя в саду под торжественно украшенной аркой, среди зелени и благоухающих цветов, Шервинский с волнением ждал появления своей невесты. А когда она шла к нему, такая ослепительно красивая даже в достаточно скромном белом платье, в голове у него вдруг всплыли строчки книги Экзюпери, о которой они когда-то говорили в темной комнате.

«Твоя роза так дорога тебе потому, что ты отдавал ей все свои дни».

И также, как для Маленького Принца его роза была единственной в целом свете, для него таковой являлась Леся. Самый драгоценный цветок, на фоне которого теряли привлекательность все остальные.

Кто-то ткнул Артура в бок, заставляя очнуться от воспоминаний, и он нисколько не удивился, когда обнаружил, что это был Вадик.

– Чего замечтался? – спросил друг, нервным жестом одерживая смокинг.

– Просто вспоминал свою собственную свадьбу, – улыбнулся Артур. – Нервничаешь? – спросил следом, глядя на то, как Вадик начал трепать бутоньерку.

– Немного.

– Оно и видно, что немного, – хмыкнул Шервинский и тут же снова получил чувствительный тычок под ребро.

– Между прочим, это уникальное событие в моей жизни! – заявил Вадик. – Это же раз и навсегда!

– Надо же, как ты романтически настроен, – усмехнулся Артур.

– Ты бы себя видел, когда вы с Лесей женились! – фыркнул Вадим. – Я…

Договорить ему не дали. Раздался сигнал к началу и Вадик со всех ног бросился к импровизированному алтарю, как будто боялся, что каждая секунда промедления может стать критической.

– Папа, а невеста скоро появится? – Лина, облаченная в одно из тех платьев, что Артур не уставал ей покупать, внезапно оказалась рядом и требовательно дернула отца за штанину.

– Да, сейчас она выйдет, – откликнулся Артур, беря дочь за руку.

– И они поженятся?

– Обязательно.

– А букет она будет кидать? – спросила дочь с каким-то подозрительным интересом. Нахмурившись, Артур ответил:

– Будет, конечно. А что?

– Да так, – уклончиво ответила девочка, и Шервинскому не оставалось ничего иного, как, найдя взглядом Лесю, жестом попросить ее подойти к ним.

– Так, принцесса, – сказал он дочери, – побудь с мамой, а я должен занять свое место рядом с женихом.

– А зачем?

– Для поддержки. Вдруг он от волнения хлопнется в обморок? – издал Артур смешок.

– Ну и слабые же нынче пошли женихи, – вздохнула дочь как-то не по-детски серьезно и, глядя на это непередаваемое выражение ее лица, Артур расхохотался.

Однако спустя непродолжительное время ему стало уже не до смеха.

Радостно подпрыгивая на месте и хлопая в ладоши, Лина кричала:

– Я поймала! Я поймала!

В руках у дочери был свадебный букет Ольги, а на лице такое выражение восторга, что Артур насторожился ещё больше.

– Папа, смотри! – Лина помахала перед ним букетом невесты.

– Вижу, – откликнулся он, невольно улыбаясь тоже при виде ее улыбки.

– Я замуж выхожу! – заявила дочь, от чего сам Шервинский едва не присел также, где стоял.

– Рано тебе ещё замуж, – ответил он непривычно строго.

– Не рано, – упрямо топнула ногой в блестящей туфельке Лина.

– И за кого же это ты собралась замуж? – поинтересовался Артур, складывая на груди руки.

– Да есть один мальчик, – она застенчиво поступила глаза, и Шервинский понял, что дело, похоже, серьезное.

– И как же его зовут? – спросил он.

– Дима.

– И что, этот Дима уже сделал тебе предложение? – продолжил Артур расспрос.

– Да! Даже колечко подарил! Смотри! – дочь протянула ему руку, на которой блестело маленькое кольцо с красным камешком.

Ну и дела… И как только он упустил из внимания новую безделушку в ее гардеробе? Так, чего доброго, Лина и вправду выскочит замуж, а он и не заметит.

Хотя он, однозначно, будет невыносимым тестем. Леся и сейчас считала, что он слишком опекает их детей, но иначе Артур просто не мог. Возможно, он и вправду чрезмерно трясся над Линой и Виком, но застарелые кошмары все ещё давали о себе знать, заставляя его печься о детях куда больше, чем следовало. Но, в конце концов, набить собственных шишек они ещё успеют. А пока он хотел оберегать их от всего так, как только мог.