– Делали ли вы что-то не так во второй половине года? Вы теряли деньги из-за того, что совершали торговые ошибки, или из-за того, что рынок был просто неблагоприятным для вашей стратегии, хотя вы по-прежнему следовали своей методологии?

– Я стал слишком самоуверенным и снизил свою дисциплину. Я ослабил критерии входа, перестав строго придерживаться своего типа сделок. Это была классическая ошибка: шикарно начать, а затем расслабиться. В то время после периодов, когда у меня были особенно хорошие результаты, я всегда испытывал просадки. К счастью, я преодолел эту «детскую болезнь».

– Были ли ваши убытки в основном связаны со сделками, в которых вы ловили «лосей» вместо «единорогов», или же эти сделки были с «единорогами», но они не срабатывали?

– Это определенно было первое. Это было проявлением нетерпения и попыток форсировать торговлю. Я пытался заработать деньги из ничего. Помню, как однажды во время очередного периода просадки в ответ на объявление Европейского центробанка я открыл свои позиции с лимитом риска в Bund, Bobl и Schatz [десятилетних, пятилетних и двухлетних немецких процентных контрактах]. Ко мне подошел менеджер по управлению рисками, присел у края моего стола и спросил: «Амрит, что вы делаете? Что вы будете потом делать с этими позициями?» Я на мгновение замер, а затем быстро пришел в себя. Это был первый раз, когда я осознал, насколько опасно отпускать свою торговлю до такой степени.

– Вы открыли максимально допустимую позицию по трем очень сильно коррелирующим контрактам. Фактически вы открыли позицию тройного размера. Что послужило поводом для столь агрессивного подхода?

– Сейчас я даже не могу вспомнить то объявление, но я знаю, что оно было малозначительным. В то время я испытывал сильную просадку и надеялся, что смогу быстро выйти из нее.

– Таким образом, вы не только открыли сомнительную сделку, но и утроили ее. Что вы сделали после того, как менеджер по управлению рисками указал вам на опасность?

– Я понял, что открыл эти позиции в надежде на то, что они просто сработают. Как только я понял, что в моих действиях не было ничего связанного с трейдингом, я сразу же закрыл все эти позиции. Тот урок я не забыл и по сей день. Я больше никогда не открою позицию только в надежде, что она прокатит. Чтобы понять разницу между сделкой, в которой я полностью убежден, и сделкой, на которую я просто надеюсь, мне пришлось пройти через тот жестокий опыт.

– Да, урок здесь очевиден: остерегайтесь эмоциональных сделок и следуйте своим убеждениям. Были у вас тогда еще какие-то уроки?

– Я понял, как важно быть терпеливым. Возможности на рынке будут всегда. Оглядываясь назад с точки зрения своего опыта, могу сказать, что с крупными сделками все довольно просто: вам не нужно искать их – вы должны их ждать. Торговые возможности на рынке появляются и исчезают. На рынках существуют периоды, когда возможности на какое-то время иссякают и вам будет нечем заняться. Если в эти застойные периоды вы форсируете торговлю, то можете нанести серьезный ущерб своему счету. Именно это я и делал: я пытался открывать непонятные позиции, но ничего не происходило. Вместо этого я должен был просто ждать появления новой благоприятной возможности. Ту же идею выразил и Джим Роджерс в одной из ваших книг, говоря: «Я просто жду, пока в углу не появятся деньги, и все, что мне после этого нужно будет сделать, – это пойти и забрать их. А до тех пор я ничего не делаю».

– Мне нравится повторять цитату Дебюсси о том, что музыка – это пространство между нотами. По аналогии трейдинг – это пространство между сделками.

– Я твердо верю в этот принцип. Для совершения блестящих сделок вам не нужно ничего делать в промежутках между ними. Я всегда спрашиваю себя: нахожусь ли я в состоянии готовности? Полностью ли я готов? Не трачу ли я свой финансовый и умственный капитал на бездумные сделки вместо того, чтобы терпеливо выжидать реальные торговые возможности?

– Как это ни парадоксально, но в вашем утверждении о простоте выгодных сделок кроется идея, что куда сложнее воздерживаться от торговли, чем совершать хорошие сделки.

– Совершенно верно. Сделать нечто якобы сложное может любой идиот. Когда я просматриваю свои сделки с максимальной доходностью после месяца работы, я вижу, что они буквально кричат мне: «Смотри, какая отличная возможность». Если бы я совершал только эти сделки и никакие другие, моя доходность, вероятно, была бы вдвое больше. Но все-таки трейдинг работает иначе. Вы должны научиться не быть импульсивным и не делать глупостей в промежуточные периоды – в «промежутках между нотами», как вы это называете. Одна из ошибок, которую я совершал на заре своей карьеры, заключалась в том, что, когда ничего не происходило, я форсировал торговлю, открывая сомнительные сделки, растрачивая свой умственный и финансовый капитал, вместо того чтобы выжидать настоящего «единорога». Научиться извлекать уроки из подобных ошибок стало одним из важнейших моих достижений. Теперь я знаю, что в 90 % случаев рынок не предоставляет никаких возможностей, зато в оставшихся случаях я буду получать 90 % всей своей прибыли.

– Зная вашу дальнейшую историю, мы можем вспоминать ее как путь к успеху. Но еще в первый торговый год, когда на вашем счете был отрицательный результат, вы и понятия не имели, добьетесь ли вы чего-нибудь. Свою карьеру трейдера вы начали очень эффектно, но затем последовала неудача и вам грозила опасность вылететь из фирмы. В каком психическом состоянии пребывали вы в тот момент?

– Как ни странно это звучит, но я знал, что добьюсь успеха. Я знал, что это сработает. Мне просто нужно было оставаться в игре.

– То есть даже тогда, когда ваш счет был в минусе, вы по-прежнему были уверены.

– Да, потому что я попробовал, каково это – иметь хорошие сделки, и знал, что их будет больше. Мне просто нужно было оставаться в игре достаточно долго, чтобы все снова утряслось.

– Мы говорим об уроках, полученных вами во второй половине первого года торговли. Вы уже тогда все поняли или это произошло позднее?

– Уже тогда я понял, что не могу продолжать делать то, что делал. Я знал, что близок к увольнению, и не мог позволить себе совершать малорентабельные сделки. Я перестал торговать с помощью технического анализа. Я не совершал никаких сделок, если у меня не было реальной убежденности.

* * *

Для последующего диалога читатели должны понимать термин «количественное смягчение». Ниже приводится краткое руководство, предназначенное для читателей, которым незнаком этот термин.

Обычно ФРС стремится скорректировать процентные ставки, ориентируясь на процентную ставку по фондам ФРС, представляющую собой процентную ставку однодневной ссуды, по которой банки одалживают друг другу деньги. Основной инструмент ФРС для таргетирования ставки по федеральным фондам называется операции на открытом рынке – покупка и продажа краткосрочных казначейских облигаций с целью увеличения или уменьшения количества денег и уменьшения или повышения процентных ставок. Например, если ФРС хочет снизить ставку по фондам ФРС, она печатает (точнее, создает в электронном виде) деньги для покупки краткосрочных казначейских облигаций, повышая цену казначейских облигаций, что эквивалентно снижению процентных ставок.