Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– От тебя требуется только информация. Ты ведь лучше меня знаешь обстановку в городе и теперешнюю расстановку сил.
– Хорошо, – произнес Леонид. – Что касается твоих «друзей», пока я тебе могу сказать самое общее… Слатковский является президентом Финком-банка, одного из самых крупных в городе. Он теперь большая шишка. Твой бывший адвокат, Евневич, работает на Слатковского и возглавляет небольшую юридическую контору. Как-то раз мои интересы и интересы Слатковского столкнулись на одном небольшом дельце, и этот пижон Евневич приходил ко мне с разбирательствами.
Леня взял бутылку виски и, плеснув себе немного в стакан, быстро выпил.
– Что касается Капнова, то он теперь не уголовный судья. Три года назад он перешел в арбитражный суд. Ходили слухи, что он попался на взятках и его просто хотели уволить. Но затем кто-то из сильных мира сего вовремя похлопотал за него, и над Капновым смилостивились, переведя его в другое ведомство. Если в мои руки попадется что-то конкретное против этих людей, я передам тебе. Могу оказать небольшую техническую помощь, если понадобится. Но участвовать в этом деле я не могу, пойми меня правильно. Мне надо легализовываться и как можно быстрее – меня ждут большие дела.
– Спасибо, – сказал Полунин. – Я знал, что ты мне не откажешь в помощи.
– Да ладно тебе, пока я тебе ничем особенно не помог… Кстати, а как ваше дело с Асланом, кавказцем, которого я тебе подослал, все нормально прошло?
– Не совсем, – нехотя ответил Полунин, – этот Аслан имеет плохую привычку фальшивыми баксами расплачиваться.
– Да ты что? – Лицо Лени потемнело. – Так он кинул тебя на бабки?
– Нет, не кинул, – улыбнулся Полунин, – мы проявили бдительность и вежливо попросили настоящие деньги. Так что все нормально закончилось.
– Сука, паскуда черножопая, а я его как нормального порекомендовал, – сокрушался Бык. – Старею, наверно. Ублюдка не разглядел… Кстати, этот Аслан – человек Слатковского. Они вместе аферы какие-то прокручивают. Так что тебе Слатковского и за это есть резон достать…
– Ладно, замнем это дело, – решительно заявил Полунин, – оно в прошлом.
В комнату снова вошла Ксения.
– Леонид Борисович, прибыл Шкаликов. Он сейчас внизу у охранника.
– Ой, бля, – неожиданно скривился Леня, – черт бы его драл.
– Что случилось? – поинтересовался Полунин.
– А-а, – отмахнулся Леня, – пидор один пришел. Важная птица из городской администрации; мне с ним переговорить надо… Вот мука-то, за руку с ним здороваться.
– Ну и не здоровайся с ним за руку, – усмехнулся Полунин.
– Да нельзя, может обидеться, а у меня в нем заинтересованность немалая имеется. Черт, что только не сделаешь ради дела, – заключил Бык, на лице которого отразились нешуточные переживания.
Полунин неожиданно засмеялся.
– Да, не позавидуешь тебе, Леня.
– Хорош издеваться, – возмутился Бык. Вскочив, он заходил по комнате.
– Да я не издеваюсь, – примирительно сказал Владимир. – Просто у каждого из нас свои проблемы. Но могу подсказать тебе одну идею, которая, как мне кажется, тебе поможет.
– Какую? – Волошин остановился и настороженно посмотрел на Владимира.
– А ты замотай правую руку бинтами. В этом случае телесного контакта можно избежать, – ответил Владимир, улыбаясь.
Глаза Лени загорелись радостным светом.
– Молодец, Вовка, – произнес он счастливым голосом и, посмотрев на свою секретаршу, распорядился:
– Ксюха, быстро картонку и бинты, наложишь мне шину на руку, обмотаешь бинтами.
– Времени мало, – ответила с сомнением Ксения, – он же уже ждет.
– Я кому сказал, неси бинты! – заорал на нее Волошин.
Через десять минут Леня уже сидел с перевязанной рукой, которую ему подвесили на полосу бинта.
– Ну вот, теперь можно и пидора принимать.
– Ну а я, пожалуй, пойду, – собрался Полунин.
– Где тебя найти? – спросил его Леонид.
– Я позвоню, как устроюсь. Пока в гостинице, а дальше не знаю.
Владимир сжал плечо Леонида, поскольку рука его была не в рабочем состоянии, и, улыбнувшись, направился к дверям.
– Нет-нет, тебе не туда, – крикнул ему вдогонку Волошин. – Выйди через черный ход. О нем мало кто знает, я его специально здесь сделал, чтобы у меня в приемной народ не встречался. …Когда за Полуниным закрылась дверь, Волошин обратился к Ксении:
– Найди Пепла и сообщи ему, чтоб покопал компромат на судью Капнова и адвоката Евневича. Особенное внимание пусть уделит Капнову. По имеющейся информации, этот старый козел из той же компании, что и наш будущий гость, готовясь к визиту которого я весь перебинтовался.
Ксения сделала пометки в своем блокноте и спросила:
– Ну что, звать Шкаликова?
– Зови, – устало махнул рукой Леня.
Когда секретарша вышла из кабинета, он вслух, словно говоря сам с собой, произнес:
– Ну что ж, кажется, большая игра началась. Посмотрим, чем это все закончится. В любом случае господину Слатковскому я не позавидую. Нет ничего хуже, чем иметь дело со смертельно раненным зверем…
В кабинете президента Финком-банка находились двое. Кроме Слатковского, сидевшего за своим рабочим столом, здесь был и вице-президент банка Грушин, который расположился в кресле напротив Слатковского.
Это был мужчина средних лет, худощавого телосложения, с густыми седыми волосами, тщательно зачесанными назад. У Грушина был сильный, с хрипотцой голос, никак не вязавшийся с его тщедушным сложением.
– Александр Григорьевич, на этот раз я категорически против, – убеждал он в чем-то Слатковского. – Положение банка и без того достаточно тяжелое. Мы не можем позволить себе сейчас участвовать даже в мало-мальски сомнительных коммерческих операциях. Я и раньше выражал сомнения по поводу многих сделок, в которых участвовал наш банк. Но сейчас, когда совет директоров избрал меня вице-президентом, я, видя, в сколь непростом положении оказался банк, категорически против этого возражаю.
Слатковский молча вертел в руках дорогую перьевую авторучку. Он то отвинчивал с нее колпачок и рисовал на листе какие-то каракули, то вновь завинчивал.
Выглядел Слатковский усталым и раздраженным.
– А не кажется ли вам, любезный Александр Германович, – произнес в ответ Слатковский, – что в данной ситуации именно высокоприбыльные, хотя и рискованные сделки могут быстро избавить банк от проблем? – Их высокоприбыльность, – парировал Грушин, – никто не может гарантировать. Я ведь даже не видел никаких расчетов, говорящих о прибыльности этих сделок. Насколько я понимаю, никто даже не просчитывал возможный коммерческий риск. Единственное основание, под которое отданы кредиты, так это под ваши личные заверения.